Conf/Abstracts - Historical and Cultural Relations Between Iran and the Caucasus, 26 - 27 May 2018, Armenia

ABSTRACTS

       First International Conference

«HISTORICAL AND CULTURAL RELATIONS BETWEEN IRAN AND THE CAUCASUS»

       26-27 May,2018

     Yerevan, Armenia

      Institute of Oriental Studies,

Russian-Armenia State University 

  in cooperation with the University of Guilan (Rasht, Iran)

 

К вопросу о взаимоотношениях Джаро-Белоканских союзов общин и Кахетинского царства в нач. XVIII в.

Рамазан Султанович Абдулмажидов,

Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН

В конце XVII в. южные склоны Главного Кавказского хребта и прилегающее к ней левобережье Алазанской долины стали центром формирования нового государственного образования, которое в русских источниках стало известно, как «Джарская республика». Исторически данная территория, известная среди населения Нагорного Дагестана как Цор (ЦIор), являлась регионом проживания закавказских аварцев, своеобразным фронтиром для него. Следует также отметить, что под влиянием «Джарской республики» в этот период находился и ряд горных аварских обществ Дагестана, с которыми джарцев связывали не только общие политические и экономические интересы, но и кровнородственные узы. Они обеспечивали джарцам надёжный тыл, что было крайне важно в борьбе с региональными державами. Горцы Юго-Западного Дагестана активно участвовали практически во всех военных предприятиях джарцев. Кроме того, тесные союзнические отношения «Джарская республика» установила и с Аварским нуцальством.

В период становления «Джарской республики» в Южном Кавказе значительно усилилось влияние сефевидского Ирана. Завоевания шаха Аббаса I привели к утрате политического суверенитета местными феодальными владениями, попавшими в полную зависимость от иранского шаха. Особенно сильным это влияние было в Восточной Грузии, правители которой нередко воспитывались при шахском дворе и принимали ислам. И появление в регионе независимого политического образования противоречило интересам, как кахетинской знати, так и их сюзерена. Вследствие этого, с их стороны неоднократно предпринимались попытки ликвидировать зарождавшееся в Закавказье аварское государственное образование. Еще в 1695 г. против него был предпринят поход кахетинских феодалов, однако их войско было разбито объединенными силами Джаро-Белоканских обществ и пришедших к ним на помощь аварцев из Нагорного Дагестана

В началеXVIII в. кахетинские цари, проводили активную политику по восстановлению своего политического и экономического влияния в регионе. Пытаясь восстановить край после разорительного похода шаха Аббаса в начале ХVII в., они стали активно переселять в Кахети жителей центральной Грузии – Картли. В 1703 г. иранский шах сменил прежнего наместника в Кахети на Давида (Имамкули-хана) – 25-летнего представителя грузинского царского дома, принявшего ислам и воспитывавшегося при шахском дворе. Его жена также была мусульманкой и принадлежала к «фамилии шамхалов» Газикумуха. Надобно полагать, этим назначением Сефевиды стремились снизить влияние Джарской республики в регионе и получить в союзники правителей одного из феодальных владений Дагестана.

Вместе с тем, одним из важнейших факторов в социально-политической жизни народов Восточного Кавказа на рубеже XVII-XVIII вв. стали внутриконфессиональные противоречия местных мусульманских народов. Один из последних представителей династии Сефевидов Султан-Хусайн (1694–1722 гг.) развернул жестокие репрессии против суннитского населения в регионе. Такая политика вызвала всеобщее раздражение и противодействие у суннитского населения Восточного Кавказа. Одним из наиболее активных центров противостояния шиитской агрессии стала «Джарская республика».

В 1706 г. кахетинские феодалы предприняли новый поход против Джаро-Белокан, который также окончился поражением. Через два года Имамкули-хан поначалу «успокоил чарцев, и обещали они платить дань», однако, как видно из последовавших событий, обе стороны не собирались выполнять достигнутые договоренности. Тогда, кахетинский царь, собрав войска со всей Кахетии, и присоединив к ним тушин, пшавов и хевсур, перейдя Алазани, атаковал джаро-белоканцев, засевших на левой стороне речки Банди-ор. Джарцы, предприняв смелый маневр, сами напали на лагерь Имамкули-хана, и разбили его войско. После этого тяжелого поражения, Имамкули-хан вынужден был перенести свою ставку из крепости Карагаджи, расположенной на правом берегу Алазани в город Телави. 

Вахушти Багратиони сообщает, что Имамкули-хан с 1710 до 1715 г. находился в Иране, оставив вместо себя родного брата Теймураза. В 1714 г. состоялись несколько стычек джарцев с картлийскими и кахетинскими отрядами на правом берегу Алазани, в исторической области Кизики, в которых последние потерпели поражения.

Таким образом, в начале XVIII в. политическое влияние Джарской республики значительно выросло во всем Закавказье. Ее активная внешнеполитическая деятельность привела к тому, что основные центры сосредоточения сефевидских гарнизонов на территории западной части современной Азербайджанской Республики были разрушены. Джарцы стали играть важную роль в экономической и политической жизни региона, нередко за помощью к ним обращались правители Османской Турции и сефевидского Ирана. 

Тахмасп-кули-хан Афшар (Надир-шах) и закавказские аварцы

Т.М. Айтберов, А.И. Омаров

1. Закавкаские аварцы (ниже ЗА) населяют территорию известную как Закатальский округ. К концу XVII в. она входила в две иранские провинции: а) в Ширван (в статусе султанства Елису), где аваризм сохранялся практически только в военно-политических кругах; б) в Кахетию (в статусе Джарского общинного объединения), где аваризм процветал. В началеXVIII в. Джар превратился в республику, причем совершенно независимую от кахетинцев.

2. Начало контактов между иранской военно-административной машиной, которой руководил тогда Надир (Тахмасп-кули-хан Афшар), и ЗА относится к лету 1734 г. Османский правитель Ширвана задумал было вовлечь ЗА в войну с Ираном, но особого успеха не обрел.

3. Первое реальное вооруженное столкновение между частью армии Надира и ЗА произошли в ноябре 1734 г. Иранское войско, действуя при поддержке Елису, сумело тогда добиться тактического успеха, но в центр территории ЗА вступить не решилось. Мало того, в январе 1735 г. ЗА напали на военный лагерь иранцев, но последние – под командованием Мухаммад-кули-хана, правителя Ширвана, - сумели отразить их, обрести тактический успех и получить от ЗА заложников. В связи с недоразумениями, возникшими затем с обеих сторон, дело закончилось, зимой в 1735 г., крупным сражением, которое закончилось тогда, в пользу иранцев – ЗА отступили в горы. Мухаммад-кули-хан Ширванский, при этом, подверг территорию ЗА тотальному разгрому.

4. В конце 1735 г., когда русские войска ушли из Прикаспия, в центр земель ЗА вошло иранское войско, - как считали аварцы, - во главе с самим Надиром Афшаром. Все ЗА отступили в горы, но затем их мужчины вернулись, чтобы воевать. Они перебили иранский отряд Баба-хана. После этого Надир отступил и, не добившись ничего, пошел в направлении Ширвана, убив тогда: 4 старухи, 3 стариков, и уведя с собой 7 молодых женщин.

5. В 1737 г., когда Надир-шах воевал в Афганистане, отряд ЗАпринял участие в разорении окрестностей Тбилиси. Осенью 1738 г. разгромили ЗА армию Ибрахим-хана. Ибрахим-хан, - брат шаха Ирана - попавший в аварский плен, был казнен, а также были изгнаны иранские войска из северо-западной части современной АР, за исключением некоторых особо хорошо укрепленных мест.

6. Весной 1739 г. войска ЗА, имея артиллерию, участвовали в осаде Шекинского укрепления, где засели иранцы. Это при том, что елисуйцы, элита которых говорила по-аварски, стояли тогда на проиранских позициях. Затем войско ЗА отступило оттуда – в связи с появлением войска, во главе которого стоял Сафи-хан Багаири (?). В том же году, после ухода в Кубинские пределы Сафи-хана, являвшегося полководцем Надир-шаха, войско ЗА подвергло репрессиям население аварозяычного Елису.

7. В начале 1740 г. часть войска ЗА совершила вторжение в окрестности Тбилиси, где имела соприкосновение с иранским полководцем Ханджал-ханом. Затем эти ЗА, в начале 1740 г., имели столкновение с войском иранского полководца Мухаммадали-хана, что произошло в пределах Казаха, на возвышенных территориях которого жили «армяне». Преимущество получил тогда указанный назначенец Надир-шаха, хотя людей он потерял, якобы, в разы больше.

8. Весной 1741 г. в центр земель ЗА пришли такие полководцы Надир-шаха, как Мухаммадали-хан и Кани-хан Кандагарский. Это войско затратило на разгром ЗА – 15 дней, страна подвергнута была тотальному разорению.

9. Во время похода Надир-шаха в Дагестан в 1741 г., ЗА совершали нападения на иранские военные лагеря. В октябре 1741 г. ЗА вернулись в родные места. С Надир-шахом был заключен ЗА «мир», на условии представления ему 19 заложников.

10. В 1743 г., в связи с началом войны, из Стамбула поступило письмо на имя ЗАс призывом убивать иранских шиитов, а в 1744 г. выделили оттуда деньги в сумме не менее 30 киса. В результате «мир» заключенный между Надир-шахом и ЗАбыл нарушен, хотя деньги по адресу так и не дошли, и, начались аварские нападения на иранские (?) гарнизоны, базировавшиеся в Кахетии.

11. К весне 1745 г., в условиях прибытия, возобновлен был «мир» между Надир-шахом и ЗА. Теперь «главари» ЗА стали ездить к Надир-шаху, в его Муганский военный лагерь.

12. Таким образом, ЗАпредставляя из себя заметную военную силу, играли определенную роль в кавказской политике Ирана XVIII века.

Когда была построена Ереванская крепость на берегу реки Раздан? (591 н.э. ?)

Алексан Акопович Акопян

Институт востоковедения НАН РА

Новый сводный анализ имеющегося источниковедческого материала показывает, что Ереванская крепость на берегу реки Раздан, вероятнее всего, была построена после 2-го раздела Армении между Византийской империей и Сасанидским Ираном в 591 г. По свидетельству армянского историка VII в. Себиоса, новая граница между двумя державами проходила, в частности, по реке Раздан, а сведения халкедонитского источника “Наррацио” (VIII в.) указывают и на границу по реке Азат. Понятно, что данный пограничный отрезок был проведён по линии границы между двумя кантонами (гаварами) древнеармянской провинции Айрарат – Котайк (на севере) и Остан hАйоц (на юге). Учитывая, что по геологическим материалам древнее русло левого притока Раздана реки Гетар проходила примерно по центру современного Еревана и впадала в Раздан в районе моста Победы, можно заключить, что именно по этой реке и проходила граница Остан hАйоца с Котайком, а следовательно и новая граница между Византией и Сасанидами.

Как при 1-ом, так и при 2-ом разделе Армении две державы строили друг против друга крепости, следы которых удаётся выявить в целом ряде мест (Дара – Нисибин, Китаризон – Афум, Кайцон – Кайеан и др.). Такая работа приводит к заключению, что в 591 г. по приказу царя Хосрова II Сасанида на южном берегу реки Гетар, у её впадения в Раздан, была построена внушительная крепость (Ереванская), а к северу от неё, на высоте холма Конд (Козерн) свою крепость построили и византийцы. Местность крепости Сасанидов на высоком берегу Раздана несомненно составляла часть общинных земель города Эребуни (Ереван) в гаваре Остан hАйоц, с урартской крепостью на расстоянии 4-х км. Поэтому, естественно, то же название перешло и на новую крепость, а население Эребуни было достаточно организованно переселено ближе к последней.

Византийская же крепость на холме Конда было вскоре (в 610-612 гг.) разрушено войсками Хосрова II (в составе которых были и армянские отряды во главе с марзпаном Вркана-Гиркании Смбатом Багратуни Шумом), начавшего большую и вначале весьма успешную войну против императора Ираклия. По всей видимости, от Кондской крепости сохранилась башня (возможно, и основания части крепостных стен), которую красочно описал французский путешественник 2-й пол. ХVII в. Ж. Шарден, назвав её “античной”. Она разрушилась во время большого землетрясения 1679 г., но можно предположить, что на её основаниях восстанавливающая Ереван администрация Сефевидов построила мечеть Тапабаши. После вышеотмеченных успехов Сасанидов над Империей территория Конда вошла в состав города Ереван, с центром уже на берегу реки Гетар. Но сама эта река была отведена (в оросительных целях) от центра в сторону холмов Норка-Мараша и доведена до русла речки Джрвеж.

Письмо дагестанского правителя Тучалава иранскому шаху Аббасу I Великому (1571-1629)

Патимат Магомедовна Алибекова, Шахбан Магомедович Хапизов

Отдел литературы, Институт языка, литературы и искусства им. Г. Цадасы ДНЦ РАН

Отдел этнографии, Институт истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН

В ходе археографической экспедиции в сентябре 2017 г., на территории Хунзахского района РД, в частном собрании нам удалось выявить рукопись, принадлежавшую Шабан-кади ал-Убуди ал-Авари (1608-1667). Он являлся одним из выдающихся ученых средневекового Дагестана, а также кадием Аварского нуцальства. Внутри рукописи были обнаружены несколько десятков писем, вложенных в нее или приклеенных к ее листам. Среди них оказалось и несколько ценных писем XVII в. на персидском языке, адресованных аварским нуцалам или отправленных ими на имя шахов Ирана или их наместников на Кавказе. Одним из первых мы решили ввести в научный оборот показавшееся нам одним из самых ценных писем, в котором адресатом указан наиболее выдающийся представитель династии Сефевидов – шах Аббас I Великий (1571-1629), а отправителем – влиятельный дагестанский правитель Тучалав, многие детали биографии которого остаются пока неизвестными. 

В Дагестане на рубеже XVI-XVII вв. известны два правителя под именем Тучалав и пока нам сложно с уверенностью сказать, кто именно являлся отправителем письма. Первый Тучалав упоминается в конце XVI в. Согласно османским источникам, 16 октября 1578 г. наместник султана Османской империи на Восточном Кавказе Лала-Мустафа паша, перед возвращением на зимовку в Эрзурум, встретился в своем лагере близ Шеки, с молодым аварским правителем по имени Тучалав (AvarHanTucalav). От имени султана, за сдерживание экспансии Сефевидов, Лала-мустафа выделил аварскому нуцалу санджак Ахты. Второй Тучалав родился около 1600 г. в семье газикумухского «князя» Алибека, поскольку упоминается в 1614 г. в качестве мальчика, отданного в качестве заложника-аманата русским властям в Терский городок. Он фигурирует в русских архивных источниках в течение 1614-1635 гг.

Данное письмо является копией письма, отправленного на имя шаха Аббаса I, сохраненной для нужд канцелярии этого правителя. В нем Тучалав выражает верноподданические чувства по отношению к правителю Ирана (шах Аббас правил в 1587-1629 гг.), которого он называет «гарантом государства, могуществом великой страны» и приводит в его отношении множество сложно переводимых и высокопарных эпитетов, соответствующих духу восточной дипломатической переписки. После этого, Тучалав приступает к изложению сути вопроса, а именно нескольких вопросов, по которым он обращается к шаху. 

Во-первых, он докладывает, что в соответствии с поручением Аббаса I, он занимался делами некоего «господина Юсуфа, который находился в Черкесии». Судя, по всему, Юсуфа к тому времени в живых уже не было, поскольку Тучалав должен был урегулировать его дела и привести семью к представителям шаха Аббаса I. Под «господином Юсуфом», возможно, подразумевается Юсуф-хан, назначенный в 1610 г. наместником Ширвана и убитый в 1625 г.

Во-вторых,  во время исполнения этого поручения Тучалав получил сообщение от своего сына (его имя неизвестно), который передает содержание какого-то письма. В нем Тучалаву приписывается желание установить союзнические отношения с Крымским ханством и с их помощью вытеснить иранцев из Дагестана. Тучалав опровергает эти сведения, а с Османской империей («румийцами») и их вассалом – Крымским ханством, по его словам они «стали врагами до Судного дня». В качестве своего союзника Тучалав упоминает шамхала Ильдар-хана (ум. 1635/36), который в 1614 г. отдал замуж за шаха Аббаса I свою сестру и стал его союзником. 

В-третьих, Тучалав информирует шаха Аббаса I о ситуации на Восточном Кавказе и связях эндиреевского правителя Султан-Махмуда с крымским ханом, имя которого не называется. Целью действий Султан-Махмуда называется сбор войска в Крыме и Черкесии для искоренения влияния иранцев из Дагестана вплоть до Дербента, а также вытеснения их вассала – Ильдар-хана из Тарков. 

В-четвертых, Тучалав передает в своем письме краткое содержание письма Султан-Махмуда (адресат неизвестен). Согласно нему, крымский хан узнал о предоставлении «области Кумух» со стороны Ильдар-хана иранцам («кызылбашам») и, что они строят крепости в равнинном Дагестане вплоть до Терека на севере. В результате этих действий Османская империя и Крымское ханство, союзником которых выступает Султан-Махмуд, окажется отрезанным от Восточного Кавказа, где «все будет подчинено кызылбашам и шаху Аббасу». Султан-Махмуд ставит целью если не полное вытеснение из Дагестана иранцев, то хотя бы «уничтожение» Ильдар-хана и прочих вассалов шаха Аббаса I в Дагестане. 

В-пятых, согласно Тучалаву, крымский хан и Султан-Махмуд перенесли сроки наступления и до поры до времени последний постарается войти в доверие шаха Аббаса I путем посылки военного отряда во главе с одним из его сыновей на службу к иранскому правителю. 

В конце письма Тучалав опять же просит не сомневаться в своей преданности шаха Аббаса I и сообщает, что прочие подробности ему сообщит его «служивый по имени Мухаммад», который и должен был доставить это письмо.

Армения, Иран: диффузия культур

Арсен  Аракелян

Российско-Армянский Университет, Ереван, Армения

Если на мараморный стол поставить серебряный кувшин и ждать достаточно долго, то наступит время, когда кувшин невозможно станет отделить ор столешницы. Потому что произойдёт взаимное проникновение молекул мрамора и серебра, диффузия различных веществ, а это универсальный закон материального мира. В несколько ином, более иррациональном воплощении, и в духовном мире наблюдается также культур, волею исторических судеб вошедших в соприкосновение. Самый важный фактор и необходимое условие для этого явления – это время.

Что касается времени соприкосновения армянской и иранской культур, проницающих кажущиеся обитые бычьими шкурами щиты политических, военных, религиозно-культовых противостояний на протяжении очень долгих тысячелетий, то можно с уверенностью сказать – невозможно так долго жить рядом и не подвергнуться взаимному проникновению во всех сферах человеческого бытия. Редко можно найти такую стабильное долголетие непростых, часто кровопролитных отношений, такое противоречивое и взаимополезное соседство в политической истории мира. Каждый из нас, народов Ирана и Армении, живёт своей жизнью и просто уже не замечает, насколько мы приросли друг к другу  в пластах и народного творчества, ремёсел, быта, морально-этических параметров языка, физического облика и исторических завихрениях старины далёкой. Невозможно даже пробовать изъять из армянской истории “персидский след”, в противном случае могут случиться весьма неожиданная коррекция вектора развития армянской духовности и культуры.  

В свете сказанного, с полной уверенностью можем утверждать, что взаимное влияние армянского и иранского кинематографа не может не иметь место по определению. Но искать общноть необходимо не в поверхностных слоях восприятия, а в глубоких нишах исторической и культурной памяти обоих народов.

Этому полезному и благодарному делу и будет посвящена наша статья “Армения, Иран: диффузия культур”.

Образование Азербайджанской Республики

Взаимодействия и проблемы

(1918- 1920 гг.)

Хусейн Ахмади

Доктор исторических наук, доцент в исламском университете Азад, филиал Шахр-э Реза

Уставшие от 80- летнего господства русских  народы Арана и Ширвана, с образованием движения за Конституцию в Иране, стремились использовать это движение против русского культурно- политического господства, но поражение иранской Конституции отвело некоторых из этих интеллектуалов в сторону Османских турков. Под поддержкой Османов, некоторые из этих интеллектуалов, обученных в Стамбуле, начали пропогандировать Османские цели в Кавказе.

В 1819 году в результате многочисленных процессов, три страны образовались на Кавказе.

Несмотря на то, что существуют многие документы в МИД-е ИРИ о Грузии и Армении, но из-за того, что в своей работе не рассматривал эти страны, не будем их затрагивать.

Среди первых проблем в отношениях между Ираном и недавно образованным Кавказским Азербайджаном можно указать на переименование страны из «Арана и Ширвана» в “Азербайджан”.  Оно не только вызвало резкие реакции таких мыслителей как Хиабани и Касрави, но и повлекло за собой протест иранских государственных деятелей. 

Иран имел генеральное консульство в Тбилиси, консульства в Баку и Иреване и консульский агенты в Сабунчи, Ленкуран, Гяндже и Багуми.

Большинство иранцев проживали в нефтянных районов, особенно в Сабунчинском районе Баку. Заодно многие другие рабочие проживали в городе Баку. Среди иранцев, также было много азербайджанских торговцев из Ардабила и Тебриза.

Вследствие российской революции и резкой нехватки продуктов питания, началось широкое разграбление имущества иранцев,условия которых были лучше по сравнению с другими. Это разграбление сопроваждалось убийством многих иранцев. Согласно данным, из двух тысяч убитых в Баку, пятьсот были иранцами, в том числе брат помощника иранского консула в Баку.

В таких небезопасных обстоятельствах иранцы начали покидать Баку и другие города, но управляющий совет Кавказского Азербайджана препятествовали этому. При всех усилиях почти десять тысяч людей через Астару и Анзали смогли убежать в Иран, некоторые из которых были выходцами из Кавказкого Азербайджана. 

Переговоры между Ираном и Азербайджанской республикой во многом былы сосредоточены на следующмх темах:

-Кавказский Азербайджан требовал признание сувереритета со стороны Ирана, и поэтому настаивал на обязательную военную службу иранцев, проживающих в Азербайджане.

С другой стороны Иранское государство требовало: 

1- Безопасности ирнаских граждан и компенсирование нанесенных на иранцев ущерб.

2- Именование «Арана и Ширвана» Азербайджана.

– Изменение Флага Республики.

Наконец, государство Фатхалихана Хубинского, в котором участвовали представители из всех партий и сам он был умеренным человеком, согласилось, в Меджлисе наименовать регион как «Азерстан» или «Аран» и изменить флаг, на флага, похожего на Османский.

Но через некоторое время, когда Юсуф бейг пришел к власти, все члены кабинета были избранны из партии "Мусават", и в связи с враждебностью членов этой партии по отношению к ирану, испортилисьАзербайджано-иранские отношения.

1- Мусаватские не приняли шестнадцатипунктового договора подписанного чрезвычайным полномочным послом Исмаилханом Зядхановым в тегеране.

2- Утвердили в Меджлисе название государства «Азербайджанская республика»

3- Стимулировали Хаджибаба Ардабили действовать в Ардабиле против Ирана.

4- привели к Материвальному и духовному ослаблению иранцев:

-Конфискация имущества торговцев и рабочих,

- с прибытием Османских турков в 1918 году жестко подавлены Иранцы, имевшие хорошие отношения с большевиками.

- с прибытием большевиков Иранцы-сторонники Османских турков потерпели поражение.

Во всяком случае, Советский союз, Османские турки и Турция и члены партии Мусават пытались удалить ирнацев.

Иранский консул в Тбилиси написал:

«Слышиться шепот о включении Азербайджана в Кавказ для формирования Туранского государства».

Вопрос о границах:

Ленкуран уже не был в сфере влияния Баку и власть в этом регионе была в руках антимусаватских болшевиков. Мусаваты через Хусейна Рамаданова заняли Астару и потребовали Ирана завоевать русскую Астару для того, чтобы противодействие ирана и болшевиков было в пользу Баку.

В этом же фронте против большевиков сражались белые русские и жители Ленкурана были под давлением с трех сторон.

Представитель иранского консульства в Ленкуране, Садыкоддовле, собирал в рабочем здании более ста иранских и других военных сил чтобы защищать жизнь людей. Здание было населено англичанами и через месяц переговоров передали город стороннику Мусавата, Рамаданову. Англичане убедили белых русских признать сувернитет кавказкого Азербайджана.

Вход англичан в кавказ изменил условия в пользу Баку.

Распад османской империи и победа большевиков над белыми русскими в Дагестане и план англичан для поселения Греков в Анатолии и Эзмире изменили условия на кавказе. С руководством Мустафы Камала Паши (Ататюрка) фактически была образована Турция и для того, чтобы противодействовать английскому плану, старалась сблизиться с болшевиками.

Ататюрк в соответствии с этой политикой решительно противодействовал признанию кавказского Азербайджана со стороны Ирана и с укреплением Исмаила Семитку, поставил под угрозу иранскую мощность на вблизи турцих границах, в результате чего ослабела иранская позиция среди кавказских мусульман.

Иран, стремившийся с опиранием на англичан укрепить свою позицию на кавказе, с выходом англичан из региона не только не достиг никаких успехов, но и увлечилась чувсвительность болшевиков к ирану.

С помощью посланцев Ататюрка в Баку как Халил Паша и Нури Паша и тесным сотрудничеством бакинских болшевиков как Нариман Нариманов, упала новообразованная кавказская азербайджанская республика.

Операция упадка Азербайджанской Республики была планирована начальником бывшего турецкого корпуса на кавказе Халилом Пашей, Фуадом Сабетом и начальником турецкой пятнадцатой армией Каземом Карабеком и директором народного представительства турции; в планировании также участвовали бакинские большевики как Нариман Нариманов, который был директором отдела по вопросам мусульман и восточных стран в москве, и Мирза Давуд Хусейнув, Хамид Султанов и Али Гейдар Караев.

Так как Ататюрк считал кавказских стран буферной зоной, т.е. базой для противников Турции и в том числе для англичан, он решительно выступал против независимости стран кавказа в частности Азербайджанской Республики.

С падением Азербайджана Ататюрк проследовал следующие цели:

1- Учитывая сильную позицию в республике и английские усилия для удаления турции, распад новообразованного кавказского Азербайджана заставлял англичан выйти из региона. Ататюрк написал письмо азербайджанским лидерам, в котором подчеркнул, что если они продолжают поддерживать Союзников, он будет нападать на Азербайджан.

2- В связи с противоречием между болшевиков и англичан удаление трех стран вызвало объединение двух врагов англичан или инными словами двух врагов Союзников.

3- Объединение двух государств обеспечило бы возможность большого потенциала для борьбы двух государств с англией.

4- С удалением трех кавказских государств можно было бы фактически решать и вопросы Карса и Ардахана.

5- Противоположность турции  армянам обеспечила бы расширение турецкого влияния на Нахдживанцев.    

Роль и место среднеперсидских языка и письма в кавказской Албании

Муртазали Серажутдинович Гаджиев

Институт истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (Россия, г. Махачкала)

Значительное политическое и культурное влияние сасанидского Ирана на Кавказскую Албанию уже с 330-х гг. и последующее включение ее в состав Ираншахра, размещение здесь крупных воинских контингентов Сасанидов, иранской администрации и служителей зороастризма, позволяют говорить о распространении среднеперсидского языка и письма (pārsīk) в среде албанской знати и администрации. Этому процессу были способствовать тесные династические связи Аршакидов Албании с Сасанидами. Так, царь Албании Урнайр (ок.350-375) был мужем сестры (или дочери) шаханшаха Шапура II (309-379), царь Асваген (ок.415-440) являлся сыном сестры Шапура III (383-388) и супругом дочери шаханшаха Йездигерда II (439-457), царь Ваче II (сер.V в.) был сыном сестры шахов Хормизда (457-459) и Пероза (459-484) и был женат на их племяннице; страстный поборник христианства царь Вачаган III Благочестивый (ок.485-510) также был «из царского рода Персии». Эти факты дали мне повод говорить об Аршакидо-Сасанидской династии Кавказской Албании. Иранское происхождение имел и князь Гардмана Михран (кон.VI в.), потомки которого основали новую династию правителей Албании.

В письменных источниках приводятся указания на переписку правителей Албании, Армении, Иберии с Сасанидами, на направляемые в закавказские провинции Ирана письменных указов шаханшахов, что косвенно указывает на распространение здесь среднеперсидских языка и письма. Так, например, Егишэ (V в.), повествуя о подготовке Йездигерда II к войне с кушанами, сообщает, что шаханшах направил в вассальные страны предписание о предоставлении и сборе войск: «...послание  было получено в стране Армян, стране Иверов, и стране Албанов, и стране Лбинов, и стране Цавдеев, и стране Кордуев и стране Алдзник, и во многих других отдаленных местностях…» (Егишэ. 1971.С.30). Вхождение Албании в государство Сасанидов на правах марзбанства предполагало включение ее в сферу письменной культуры и административного делопроизводства Ирана.

Свидетельством использования парсика в Албании являются среднеперсидские надписи Дербента, датируемые временем правления шаханшаха Хосрова Ануширвана (531-579), точнее концом 560-х гг.. Данные надписи можно условно рассматривать в качестве памятников среднеперсидской эпиграфики Кавказской Албании, учитывая их нахождение на исторической территории Албании (как составной части Ираншахра) и принимая во внимание, что они составлены иранцами, на что указывают имена собственные, фигурирующие в них.

Но имеются три уникальных памятника лапидарной палеографии, которые являются памятниками среднеперсидской эпиграфики Албании. Это уникальные геммы-печати царя Албании Асвагена, принца Албании Асая и Великого католикоса Албании и Баласакана. Эти представляют огромный интерес для исследования культурных и политических связей Ирана и Албании, для изучения албанской сфрагистики. Титульные надписи на официальных печатях албанского царя-христианина, при котором была разработана и введена оригинальная албанская письменность, наследного принца и главы христианской церкви Албании, выполнены на парсике и среднеперсидском языке. Это, несомненно, указывает на значительную роль среднеперсидских языка и письма, как среди высшей албанской знати, так и среди высшего духовенства страны, ярко демонстрирует огромное политическое и культурное влияние сасанидского Ирана на Кавказскую Албанию. Эти памятники глиптики и эпиграфики наглядно свидетельствуют о том, что среднеперсидские язык и письмо обладали статусом государственных в раннесредневековой Албании. Примечательно и неслучайно то, что на гемме католикоса центральное изображение христианского символа (креста) сопровождается по бокам изображениями основных зороастрийских символов – полумесяца и звезды, а на печати царя-христианина Асвагена в качестве государственной эмблемы использован зороастрийский, сасанидский символ «лунной повозки», очевидно, демонстрирующий династическую связь с Сасанидами, принадлежность к этому могущественному, «происходящему от богов» царственному роду.

Сасанидские оборонительные сооружения в Дагестане в эпоху раннего средневековья

А.А. Гусейнова, А.К. Махадов

Исторический факультет, Дагестанский государственный университет

Баб-аль Абваб- это арабское название города-крепости Дарбанда (от перс. «Дарбанд» - «Закрытые ворота»). Это название точно и ёмко отражало географическое и политическое положение города, который являлся ключевым опорным пунктом в системе оборонительных сооружений, созданных еще Сасанидскими шахиншахами.

Строительство укреплений в Прикаспийском проходе древние авторы, как правило, связывают с именами трёх царей Сасанидской империи: Йездигерда II (438-457 гг.), Кавада (488-531 гг.) и Хосрова I Ануширвана (531-579 гг.).

По сведениям древних армянских авторов- Моисея Каганкатуаци (VII в.) и Егише Вардапета (V в.), Йездигерд II строил укрепления на северных границах, подчиненной персами с середины V века в Кавказской Албании.

Арабские авторы IX-X вв. обычно связывают строительство Дербентской оборонительной системы с именами Кавада и Хосрова I Ануширвана. Баладзори пишет о строительстве Ануширваном стены в районе Дербента, которая укрепляла границу Сасанидской империи против хазар, она «была проведена до вершин гор» и проложена «в море на три мили». «Окончив постройку стены, Ануширван повесил у входа её железные ворота, поручив охрану их ста всадникам», тогда как раньше для охраны этого места требовалось пятьдесят тысяч солдат».

В сочинениях арабских авторов, писавших после Баладзори, сведения о строительстве Кавада и Ануширвана постепенно сливаются, смешиваются, но в то же время некоторые из этих авторов сообщают ряд интересных дополнительных сведений о строительстве Дербентской оборонительной системы. Так, писавший почти одновременно с Баладзори Ибн-Хордадбе (IX-начало X в.) сообщает, что Кавад «выстроил кирпичную стену», а Ануширвану он приписывает строительство Дербента и «360 замков и укреплений в горных ущельях. На протяжении 7 фарсахов устроено 7 проходов, у каждого из этих проходов город, а живут в них (городах) персидские воины».

Это очень ценные сведения о Горной стене, которые наиболее правдиво описывают её протяжённость (7 фарсахов- около 40 км, 1 фарсах примерно 5,7 км) и количество построенных вдоль неё крепостей с постоянным населением).

Автор X века Масуди, сообщая о строительстве Ануширваном Горной стены, пишет: «На каждых трёх милях этой стены, а то и больше или меньше, сообразно с дорогами, соответственно которым он поставил ворота, он сделал железные ворота и поселил там с внутренней части каждых ворот народ, обязанный охранять эти ворота и соседнюю часть стены. Всё это служило для защиты от нападения народов, примыкающих к горам Кабх, каковы хазары, алланы, турки, сериры и иные племена кяфиров».

Сравнительный анализ противоречивых сообщений арабских авторов дает возможность считать, что строительная деятельность Кавада и Ануширвана относится, по-видимому, к различным объектам: Кавад строил или одну из сырцовых оборонительных линий южнее Дербента, или же предшествовавшие каменные сырцовые стены Дербента, а ко времени Ануширвана относится сооружение каменных стен Дербента и Горной стены.

Разумеется, основной рабочей силой при строительстве грандиозных каменных укреплений в Дербентском проходе были местные жители и строители из близлежащих районов Кавказа. 

Албанский и армянский историк VII века Моисей Каганкатуаци (Каланкатуйский) пишет о «дивных стенах, для построения которых цари персидские изнуряли страну нашу, сбирая архитекторов и изыскивая разные материалы для построения великого здания, которое соорудили между горой Кавказом и великим морем восточным».

Ситуация в Сирии в свете перспектив столкновения на ее территории региональных и мировых держав 

Антон Евстратов 

Российско-Армянский Университет, Ереван, Армения

В данном исследовании анализируется текущее положение дел на территории САР в свете действий основных вовлеченных в сирийский конфликт сторон - внутригосударственных, региональных и внерегиональных. Кроме того, оцениваются перспективы дальнейшего развития ситуации и предпосылки урегулирования противостояния в Сирии.

Психоанализ образа арцахцев в контексте фольклорных ценностей

Караханян Лусине

Арцахский Государственный Университет, Министерство образования, науки и спорта Республики Арцах

В статье представлен образ арцахца в констексте фольклорных ценностей. В частности, внимание было уделено структуре самости, основанной на ценностях, в которых происходят корреляция и адаптациябессознательного и сознательного. 

В фольклорных ценностях скрыты стереотипы, предрассудки, установки, которые не только отражают образ арцахца, но и помогают предвидеть некоторые мотивы поведения.

Попытки     использовать     движение       джелалиев     династией   Сефевидов

Самвел Асатурович Маркарян

Российско-Армянский Университет, Ереван, Армения

Как   известно,  династия    Сефевидов    пришла   к   власти  в  Иране   в   1501г.   и   объявила   шиизм   государственной    религией    страны.  В  то   же   время,  шиизм   был    широко   распространен    среди    кочевых    тюркских   племен    Малой   Азии,  Западной    Армении   и    Сирии   уже   с   ХIV века.Власти    Османской     Турции    знали   об  этом   и   старались   всячески     искоренить   шиитов,  которые  в   свою   очередь   рассчитывали   на    помощь     Сефевидского    Ирана   в  противостоянии   с    правительственными     структурами   турок. А   турецкие   власти   начиная    с   султана    Селима   Явуза  ( 1512—1520)    прибегли   к  политике   физического    уничтожения   шиитов.    И    тогда   в  1519 г.  между   Токатом    и   Амасией    зародилось    движение   шиитов—джелалиев, направленное    против   репрессий   турецкого    султанского    правительства. В  это  время   разные   течения    шиизма   были    популярны    в    Малой    Азии--  мотазилизм,  шоубиды, зейдизм,  исмаилизм,  учения   карматов   и  джаффаридов.

    Движения   шиитов   Малой   Азии   и   Западной   Армении   носили  четко   выраженный   социальный   характер.  Интересно    и   то   обстоятельство, что  этнический    состав   джелалиев  был  весьма    пестрым—основная   часть   движения   представлена    тюрками  и   туркоманскими   племенами, но  наряду    с  ними   в  источниках    упоминаются   и    курды, и  арабы, и  друзы,  и  «девширме», и  армяне,  и   христиане—несториане ( видимо, сирийские   арабы,   являвшиеся христианами   еще  с   V века ).Весь   ХVI  век  на  протяжении   нескольких   десятилетий   восточные    области  Османской   империи   сотрясали   восстания     джелалиев,  которые  жгли   и   грабили   поместья   мелких   феодалов, а   крупных    землевладельцев   часто   казнили   и   все  их   имущество   разделяли    между  собой.  Эти   восстания   часто  перекидывались   в  районы   вокруг   оз. Ван (особенно  восточные ), а  также    пограничные  районы   Сирии   и   Киликии. Шах  Тахмасп    заигрывал   с   вождями   джелалиев, но  открыто  опасался   оказывать   им  помощь. Джелалии    знали, что  на   территории    Сефевидского   Ирана  им   всегда  дадут  приют  и    укроют.

 Но   в  1578 г.  султанская   армия  Мустафы   Лала—паши  нарушила  мир  с   Ираном   и   двинулась   в   поход   через   Армению, восточную   Грузию  и   Ширван   на  Дербент,  но   зимовать    в  разоренных  ею  же  областях  она   не   стала, а   вернулась    в   Карс   и   Эрзерум  на   зимние   квартиры. 

 Попытки   Сефевидов    с   помощью   войск   шахзаде   Хамза   Мирзы    отбросить   турок    были   вполне    удачны, но  в  1585 г.  сам   Хамза   Мирза   был  убит   в  результате   племенных    раздоров   кызылбашских   племен.Казалось, время   Сефевидов   истекло   и   они  вскоре   сойдут    с   исторической   арены.  И  в  этой   сложной  обстановке   группа   пассионарных    хорасанских    эмиров   возвела   на  шахский    престол   16-летнего     Аббаса   Первого.

  В   это   время  в  Восточной   Грузии   и  горных   районах  Западного   Ирана   шла  партизанская   война  с  турецкими   оккупационными   войсками.  В  то  же  время, Османская    империя  втянулась   в  затяжную   войну   с   Австрийской   империей   Габсбургов. В  1596  г.   состоялся   йоклама ( смотр   войск ) султана.  Выяснилось, что  из   армии   дезертировали    от  6  до   10  тысяч   мелких   землевладельцев  со  своми   отрядами.  Это  были, судя   по   турецким   источникам,  мелкие   помещики   с   одним   имением    в   несколько  десятков   крестьянских   домов. Косвенные   известия   говорят  о  том, что   одним    из   дезертиров   был   Кара   Языджи,сипах  ( мелкий  помещик ),возглавивший   отряд   джелалиев   вокруг   Эрзрума   в  том  же  году. Он   собрал   вокруг   себя   таких   же   недовольных   и   обиженных   райя (крестьян),чифтобазанов ( вольных  людей)  и   сипахов  (мелких  феодалов).  Многие   сипахи   из   Токата   и  Амасьи, Карса   и  Анкары,Эрзинджана    и  Хлата   поддержали   это  восстание.

Армия   султана   из  Стамбула  во  главе   с  Хусейн-пашой ,  посланная   на  подавление   восстания,  перешла   на  сторону   восставших    джелалиев.  Их   отряды    распространились  в  сторону   Диарбакыра, Вана, Эдессы, Муша, Алеппо   и   Дамаска.  Три   года  джелалии   хозяйничали   в  восточных  областях    Османской   империи.  Кара-Языджи   объявил   себя   посланником   пророка   на  землю.  Число   участников   движения     джелалиев    по  разным  источникам    колебалось  от  70 тыс.  до  100 тыс.  человек.

В  1600 г.  Кара-Языджи   был   разбит   султанской   армией,  но  успел   бежать   и  укрылся   в   горах   возле   Трапезунта.  В   1601  г. регулярная   армия     догнала    и   убила  его   в  горах   Трапезунта, но   джелалии  тут  же   избрали    своим   вождем   его   брата   Дели  Хасана.  Уже  в  1602 г.  Дели   Хасан   с  30-тыс.   армией   осадил   Токат    и   разграбил   Себастию.  Богатый   торговый   город   Токат  был   взят   штурмом   после   двухмесячной   осады   и   разграблен.  И   тогда   султан   отправил   в 1603 г.  50-тыс.  армию   на   подавление    Дели  Хасана.  И   не    осталось   вождю   джелалиев    иного   пути   к   спасению, кроме   как   воспользоваться    своим   правом   на    аман (прощение), известным    в   мусульманском    праве  еще   со   времен   пророка    Мухаммеда.Интересно   то, что   султан   простил    Дели  Хасана    и  даже     назначил     его   наместником   в  Боснии.

Но    и  в  Боснии   Дели  Хасан   не   успокоился    и    пытался   вести   переговоры   с   венецианцами    о   сдаче   им   каких-то   крепостей.  Однако,  султану   тут  же   доложили    о   тайных   встречах    и  переговорах   с   врагами   Османской    империи   и   он   приказал   обезглавить   вождя   джелалиев. Но   казнь    Дели  Хасана    не   прекратила   движение    джелалиев.  Оно  продолжилось   и  без   него.

Тем   временем,  шах   Аббас  Первый   решил   возобновить   войну    с   турками   и   вернуть  все   то,  что  ему  пришлось   уступить   им  в   1590 г.  Обстановка   в  восточных    областях   Османской    империи   как   нельзя   лучше   соответствовала   его  планам—восстания   джелалиев    продолжаются, они   перекинулись   на   Ереванское , Ширванское   и  Нахичеванское  ханства. На   территориях   этих    ханств    формируются   отряды    джелалиев   из   крестьян   Карби, Аштарака,  Канакера,  они   нападают   на   дома   вельмож   правящих   ханов   и  предают   грабежу   их. Персидсий    шах   решил, что  это   самый   удобный   момент   для   отвоевания   Ереванской    крепости  и   изгнания   турок    из    всего   Южного   Кавказа. Войска   кызылбашского    государства    нарушили   мир   и   в   1603 г.  возобновили   военные   действия. Персы    заняли   Тавриз,Марагу, Хой, Ереван   и  Ширван  и  подступили   к  Дербенту.           

А  тем   временем,  отряды    джелалиев   множились   и   хозяйничали    под   Эрзрумом ( Ахмед  Гарагаш ), в  Конии ( Чауш   Мусеми ), в  Диарбакыре   и   Киликии ( Даму-Насиж ,   Йола   Сахмаз,  Агаджан   Пири),  в   Западной   Армении   от   Себастии    до    Малатии   действовали   отряды   Ширин-бека,  Табул-бека,  Ибрагим- бека.  Особенно   прославились   смелыми   набегами   и   дерзкими   налетами    на   дворцы   крупных   землевладельцев    Календар- оглу   и   братья   Джанполады. Курды   Джанполады   вступили   в  союз   с  друзами  Ливана  и   христианами   Сирии. Шах   Аббас   писал   письма   вождям   джелалиев   и   заверял   их   в   дружбе   и   поддержке.  И   действительно,  когда  в  1608 г.  турецкая   армия   стала   преследовать   джелалиев, Календар-оглу  с   4 тыс.  своих   сторонников   ушел   через   Карс    к  ереванскому   беглярбеку    Амиргуна-хану.  В   самом   городе   укрылось   1780  джелалиев. Шах   Аббас  приказал   переправить    их   в  Тавриз   и   уже   оттуда  Календар-оглу   обратился   с  письмами   и   прокламациями   к  вождям   джелалиев, призывая   их   убивать   турецких   солдат   и   переходить   на    сторону «справедливого и  добродетельного »   персидского   шаха.  Но   прошло    два   года   и   Календар-оглу   был   загадочным   образом   убит   в  Тавризе. Убийцу    так   и   не  нашли,  а   джелалии   из   Тавриза   бежали   и   рассеялись   по  всем  восточным   областям   турецкой    империи.    

Окончательно    последние   джелалии   были    разгромлены   и   рассеялись   по   турецким   провинциям   только   в  1623—1628  гг.  Можно   сказать,  что   это   было  мощное   протестное  социальное    движение   различного   этнического   состава,  восстания    которого   пытался    использовать    персидский    шах    Аббас   Первый    в  своих   интересах.

Армения  и Дагестан в раннем средневековье

А.К. Махадов, А.А. Гусейнова

Исторический факультет, Дагестанский государственный университет

К глубокой древности восходят армяно-дагестанские связи, которые вступили в дальнейший этап развития в раннем средневековье. 

Важный интерес представляют археологический, фольклорный, эпиграфический и лингвистический материалы.

По теме дагестано-армянских связей важные сведения содержатся в сочинениях армянских авторов, в которых часть населения Дагестана иногда известна как гунны, а другая входила в Кавказскую Албанию. 

В своем труде «отец армянской историографии» Моисей Хоренский (Мовсес Хоренаци V в.) упоминает о «землях гуннов». Перечисляя народы, населяющие территорию Северо-Восточного Кавказа, он называет албан, армян, массагетов, легов, таваспаров, других народностей Дагестана, а также пишет о городах и владениях Дагестана. 

В сочинении Егише Вардапета (V в.) «О Вардане и войне армянской» говорится о народах Дагестана и их борьбе совместно с армянами против персидских шахиншахов.

Фавстос Бузанд (V в.) в «Истории Армении» пишет о дагестанских народах и владениях, а также о борьбе их против сасанидов. Сведения о народах Дагестана, о Чоре (Чога) содержатся и в «Армянской географии» (VII в.) Анания Ширакаци. Весьма ценным является труд Вардапета Гевонда (VIII в.) «История халифов Вардапета Гевонда», в котором говорится о народах Дагестана, об арабо-хазарских войнах. Мовсес Каганкатваци (X в.), будучи уроженцем области Ути Кавказской Албании, в своем труде «История агван» описал посольства албанского католикоса Виро (596-629) к Шату-князю тюркутов и албанского епископа Исраила к каспийским гуннам, а также приводит сведения о городах, социальных отношениях между жителями Южного Дагестана, о военно-политических событиях. Также отрывочные сведения о дагестано-армянских связях содержаться в грузинских, персидских и арабских источниках.

Взаимоотношения Дагестана и Армении развивались в зависимости от международного положения Кавказа, вызванного политикой Сасанидского Ирана и Византии в регионе. Народы Закавказья и Дагестана не переставали выступать против политики сасанидов. Одним из организаторов борьбы народов Кавказа против сасанидов был Вардан Мамиконян, который встретил превосходящие силы сасанидов в районе зимней резиденции албанских царей -г. Халхал (около совр. Казаха).

Наряду с политическими между Арменией и Дагестаном развивались и торгово-экономические взаимоотношения. В связях дагестанских народов и армян немалую роль играл Дербент. Крупными центрами ремесла и торговли Армении являлись Арцн, Карс, Ван, Двин, Ернзка, Ервандашат, Зарехаван, Заришат, Нахичеван и др. они принимали участие в мировой торговле, и многие из них были связаны с городами Дагестана и Северного Кавказа. Дербент, в котором жили армянские купцы, находился в торговых связях со многими закавказскими, в том числе и армянскими городами. Дагестанские торговцы поддерживали связи с армянами в городах Ширвана и Грузии.

В развитии армяно-дагестанских связей важную роль играла христианская религия. Армения, где христианство стало государственной в 314-316 годах, сыграла важную роль в распространении христианства в Дагестане. Албанская церковь была зависима от армянского католикоса. Миссионеры Армении прилагали немало усилий, чтобы насадить христианство в Албании. Фактором, способствовавшим деятельности армянских миссионеров в Дагестане, было усиление влияния Армении на Южный Дагестан.

Говоря о культурных связях Дагестана и Армении, следует отметить, что в раннем средневековье армянский народ создавал новые шедевры своей материальной и духовной культуры.

Говоря о культурных связях Дагестана и Армении, следует отметить, что основоположник армянской письменности Месроп Маштоц, наряду сармянской, создал и албанскую письменность. 

Об исторических связях Армении и Дагестана свидетельствуют лингвистические, фольклорные жанры: пословицы, поговорки, сказки, эпиграфические, топонимические материалы, а также старинные могильники и поселения, предания об образовании лакских аулов Куркли, Сумбатль, Кая, Куба и др, лакских тухумов.

Итак, вышеизложенные разнообразные материалы свидетельствуют о многогранных дагестано-армянских связях в раннем средневековье.

 

Прикаспийские районы Кавказа и Иран в описаниях академической экспедиции XVIII века

Гоар Жораевна Мхитарян

Отдел Христианского Востока Института Востоковедения Академии Наук Республики Армения

Ареал академической экспедиции (1768-1774) Самуила Готлиба Гмелина (Gmelin, Samuel Gottleb Georg) провел комплексное исследование Прикаспийских областей Кавказа до провинций Гилян и Мазандаран в Иране.

Наряду с впечатляющим материалом по естествознанию (подробное описание флоры и фауны региона), С. Гмелин представил ряд этнографических данных, которые освещают и обобщают этно-политические сведения о народах Прикаспия (армянах, евреях, персах (татах), татарах, индийцах). Он подробно описывает нравы и обычаи народов Ирана, уделяя их изучению сотни страниц. С. Гмелин также составил обширное описание иранских городов и населенных пунктов Энзели, Тавриз, Кашан, Решт, Мазандаран и т. д.

Академик большое внимание уделял политическим вопросам, касающихся взаимоотношений закавказских и персидских ханов с Российской империей, анализировал их политические взгляды, внешнюю политику, а также затрагивал русско-иранские торговые отношения. 

Следовательно, итоги экспедиции С. Гмелина имеют не только огромный научный интерес, но и представляют политическое, историческое и социально-экономическое значение для исследования истории Прикаспийских районов Кавказа и северных областей Ирана. 

Ал: Персонаж пандемониума  вмифологии и фольклоре народов Дагестана в начале XXI века

Публикация подготовлена в рамках поддержанного отделением гуманитарных и общественных наук РФФИ научного проекта

№ 16-01-00038

М.Р. Сефербеков, Р.И. Сефербеков

Институт истории, археологии и этнографии, Дагестанского научного центра РАН

Большое место в демонологии тюркских и иранских народов мира занимал мифологический персонаж Ал/Албасты. Предполагается, что этот образ сформировался в эпоху древнейших контактов этнических общностей до их расселения на территории современного обитания. ПервоначальноАл/Албасты – добрая богиня, покровительница плодородия, материнства, домашнего очага, а также диких животных и охоты. С распространением более развитых мифологических систем она была низведена до роли одного из злых демонов. 

В мифологиях народов Дагестана этот образ известен в основном в качестве демона-антагониста беременных, рожениц и новорожденных. 

Образ Ал имеет как прямые заимствования, так и свои местные аналогии. Он занимал заметное место в мифологиях аваро-андо-дидойской, лезгинской и тюркской этноязыковых общностей Дагестана, а также у даргинцев, горских евреев и татов. 

Большинство названий этого демона у лезгинских и тюркских народностей Дагестана восходит к закрепившейся и в русском языке тюркской лексеме Ал (алый, красный, ярко-светло-красный, розовый).

В мифологиях народностей аваро-андо-дидойской этноязыковой общности функции демона Ал выполняли боги-патроны диких животных и охоты Будалаал, которые крали плод из утробы у отдельных женщин.

У различных этнических групп даргинцев демон имел свои наименования – Албасти, АвлигIуне, Гурлиан, КIуне,  ГегучI, Вагьигг, Иней-аба, Мамахъус.

В мифологии лезгин демон-антагонист рожениц назывался Ал паб. Его представляли в облике старухи с длинными, распущенными волосами и пальцами с когтями.

У табасаранцев Кафтар гъари / Кафтар бав («Бабушка Кафтар») –антагонист женщин и девушек. Его представляли в облике старой женщины, охраняющей родники. Демон, крадущий плод из утробы матери и нападающий на роженицу, чтобы похитить ее внутренности, назывался Ал баб,  Ири баб («Красная мать»),  Аьхуь баб («Бабушка»), Кафтар баб, Ярсель.

У агулов демон, крадущий плод из утробы матери назывался Ц1абаба, Иребав, Эльместы. Это женщина или старуха, невысокого роста, полная, с длинными грудями, которые она закидывает за плечи, с распущенными волосами.

В мифологии кумыков демон Албаслы къатын являлся олицетворением злого, враждебного человеку начала. Это женщина огромного роста, с густыми распущенными волосами и с большой отвислой грудью. Живетона в лесу, в пещере.

У горских евреев беременная в последние три месяца перед родами опасалась мифического существа Вечехур («Съедающий птенца»), которое похищало ребенка из утробы матери во время ее сна. Демоном-антагонистом рожениц была Дедей-Ол («Мать Ол»), имевшая облик страшной женщины, одетой во все белое, с длинными волосами, обитавшая по берегам рек.

У татов аналогичный демон-антагонист рожениц назывался Ол.

Все эти мифологические персонажи, как мы считаем, восходят к образу Великой Богини-матери в позитивном аспекте ее функций (патронаж женщин, материнства и детства). С течением времени, в связи с переоценкой роли божеств, этот персонаж был низведен в разряд демонов с негативной характеристикой.

Большинство этих персонажей сохраняется в фольклоре и мифологии народов Дагестана и в наши дни. Этот феномен объясняется рядом причин – устойчивостью традиционных религиозных форм, влиянием исламской идеологии и культуры, особенностями менталитета дагестанцев – доминированием здорового консерватизма в обыденном сознании сельского населения Дагестана.

Итак, устойчивость бытования тюркско-иранского мифологического персонажа Ал и его местных аналогий в мифологии и фольклоре народов Дагестана, как в прошлом, так и в наши дни объясняется рядом причин и обстоятельств.

 

Al: Character of pandemonium in
mythology and folklore of the peoples of Dagestan at the beginning of the XXI century

The publication was prepared within the framework of the scientific project supported by the Department of Humanities and Social Sciences of the Russian Foundation for Basic Research
No. 16-01-00038

M.R. Seferbekov, R.I. Seferbekov

Russia, Dagestan Republic, Makhachkala,

The Institute of History, Archeology and Ethnography, Dagestan Center, RAS

A mythological deity Al or Albasty occupied a huge place in the demonological beliefs of the Turkic and Iranian peoples around the world. It is assumed that the image of that deity formed in the epoch of the earliest contacts of various ethnic groups before their resettlement on the modern territories. Originally, Al/Albasty was the goddess of fertility, maternity and home as well as animals and hunt. With the spread of more complex mythological systems, she was reduced to evil demons.

In the mythology of the peoples of Dagestan, that image is known as the antagonist demon of newborn babies, pregnant and recently confined women. The image of Al has both direct adoptions and local analogies. It took an important place in the mythological beliefs of the Avar-Ando-Didoi, Lezgin and Turkic ethno-linguistic groups, as well as the Dargins, the Caucasus Jews and the Tats.

Most of the demon’s names in the Lezgin and Turkic languages trace back to the turkic lexeme Al (crimson, red, bright-red, ruby, pink).

In the mythology of the Avar-Ando-Didoi ethno-linguistic group, the patron of wild animals and hunt Budalaal carries the features of the demon Al. Having stolen a fetus, the demon spills drops of blood on windowsills, thresholds and women’s nightgown. They would then turn the babies in their own kind. Some other subethnic groups of the Avars, such as the Khunzakhs, the Andalals, the Salatavs and others call this demon “XuduchI”. The Akhvakhs call him “Xvatala/Xъvati/Хъати”. The Andalals of the Shulanib village believe it to be a mythical creature “ГъmalakIar”, which has no limbs and carries a leather bag full of fur.

Among the different groups of the Dargins, the demon goes under the names Albasty, AvligIune, Gurlian, KIune, GeguchI, Vagьigg, Ineyi-aba, Mamakhьus.

The Lezgins believed in the antagonist demon of pregnant women Al pab. It was thought to be an old woman with long, loose hair and claws. She would appear to people naked or dressed in rags. She dwelled in desolate areas, mountains, caves  and by the rivers. The main function of Al pab was stealing internals of pregnant women, after which they died.

In the mythology of the Tabasaranians, Kaftar gьari / Kaftar bav (“Grandma Kaftar”) was the antagonist demon of women and young girls. It was thought to be an old woman, the protector of springs. The demon, stealing fetus from a mother and attacking pregnant women, was called Al bab, Iri bab (“The red mother”), Aьkhuь bab (“Granny”), Kaftar bab, Yarselь. It was seen as a woman with long red loose hair. Al could turn into her zoomorphic guise and appear as a red rooster, a fox, a cat, a wolf kaftar-zjanavar with only one eye in its forehead; a creature with a monkey face and paws; a short woman with loose hair and a rooster face.

The Aguls called the demon, stealing fetuses, CIababa, Irebav, Elьmesty. It was thought to be a young or an old woman of a short height, plump, with loose hair and long breasts, which she threw over her shoulders.

Women of the Caucasus Jews in the last three months of their pregnancy were bewared of the mythical creature Vechekhur (“The devouring a nestling”), which would steal a baby from the womb of a sleeping mother. The antagonist demon of confined women was Dedeyi-Ol (“The mother Ol”). It had a look of a scary woman with long hair, dressed all in white, who inhabited riverbanks. She would be seen there, washing the internals of a confined woman, which the demon had possessed by deceit, showing up in the guise of a close relative, when a pregnant woman stayed alone in a room. A huge bloodstain in a form of a palm over the doorstep was the sign of her presence. After the demon, having washed the internals, devoured them, the woman died.

The Tats believed in a similar demon, called Ol.

All of these mythical deities, as we believe, have their roots in the image of the Mother Goddess in the positive aspects of her functions (patronage of women, maternity and childhood). In the course of time, due to revaluation of roles, this character was reduced to the category of demons with the negative features.

Thus, the existence of the turco-iranian mythological figure Al and its local variations in the folklore and the mythological beliefs of the peoples of Dagestan, both in past and present days, is explained by a number of reasons and circumstances: the stability of traditional religious forms, the influence of Islamic ideology and culture, and the characteristic feature of the dagestani peoples’ mentality – the dominance of healthy conservatism in an everyday life of the rural population of Dagestan

Этнический состов городов Дагестана в постсоветский период: современное состояние и тендеиции развития

(на материалах всероссийских переписи населения 2002 и 2010)

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РФФИ научного проекта № 18-09-00420

Р.И. Сефербеков

Институт истории, археологии и этнографии, Дагестанского научного центра РАН

    По результатам Всероссийской переписи населения 2010 г., общая численность населения Республики Дагестан составляла 2.910.249 человек, из которых 1.315.882 были горожанами и 1.594.367 – сельским населением.

    По данным Росстата на 01.02.2017 численность населения Дагестана превысила 3 миллиона человек.  

    В Республике Дагестан насчитывались следующие административные единицы: районов – 41, городов – 10, поселков городского типа – 19, сельских населенных пунктов – 1588. Муниципальные образования состояли из 10 городских округов с 8 городскими поселениями и 41 муниципальных района с 698 сельскими поселениями.

    По результатам Всероссийской переписи населения 2002 г. соотношение городского и сельского населения в общей численности населения в Российской Федерации (РФ) составляло соответственно 73,3% и 26,7%, в Северо-Кавказском Федеральном Округе (СКФО) – 49,0% и 51,0%, в Республике Дагестан (РД) – 42,8% и 57,2%. По итогам же переписи 2010 г. соотношение городского и сельского населения было следующим: в РФ – 73,7% и 26,3%, в СКФО – 49,2% и 50,8%, в РД – 45,2% и 54,8%. 

    Численность населения городов Дагестана в 2002 и 2010 гг. насчитывала соответственно (чел.): Буйнакск – 61.437 и 62.623, Избербаш – 39.365 и 55.646, Каспийск – 77.650 и 100.129, Кизилюрт – 30.264 и 32.988, Кизляр – 48.457 и 48.984, Махачкала – 462.412 и 572.076, Дербент – 101.031 и 119.200, Дагестанские Огни – 26.346 и 27.923, Хасавюрт – 121.817 и 131.187, Южно-Сухокумск – 9.777 и 10.035.

    Этническая среда городов Дагестана (2012 г.) неоднородна: основными этносами, населяющими город Махачкалу являются аварцы, кумыки, лезгины, даргинцы, лакцы; Каспийск – лезгины, даргинцы, аварцы, лакцы, кумыки, русские; Хасавюрт – аварцы, чеченцы, кумыки; Кизляр – русские, аварцы, даргинцы;  Кизилюрт – аварцы, кумыки; Избербаш – даргинцы, кумыки, лезгины; Южно-Сухокумск – аварцы, даргинцы, лезгины, лакцы; Дербент – лезгины, азербайджанцы, табасаранцы, даргинцы; Дагестанские Огни – табасаранцы, азербайджанцы, лезгины, даргинцы.

    Население наиболее многочисленных национальностей по субъектам РФ в Северо-Кавказском  федеральном округе Республики Дагестан по итогам переписи 2010 г. распределено следующим образом: аварцы – 850.011, из них городское население – 314.057, сельское население – 535.954, даргинцы – 490.384, из них городское население – 196.873, сельское население – 293.511, кумыки – 431.736, из них городское население – 216.715, сельское население – 215.021, лезгины – 385.240, из них городское население – 176.068, сельское население – 209.172, лакцы – 161.276, из них городское население – 115.092, сельское население – 46.184, азербайджанцы – 130.919, из них городское население – 61.163, сельское население – 69.756, табасараны – 118.848, из них городское население – 53.375, сельское население – 65.473, русские – 104.020, из них городское население – 84.277, сельское население – 19.743, чеченцы – 93.658, из них городское население – 39.622, сельское население – 54.036, ногайцы – 40.407, из них городское население – 7.280, сельское население – 33.127, агулы – 28.054, из них городское население –13.716, сельское население – 14.338, рутульцы – 27.849, из них городское население –11.872, сельское население – 15.977, цахуры – 9.771, из них городское население –3.365, сельское население – 6.406.

    Дагестан относится к числу субъектов федерации, где наблюдается наибольшая продолжительность жизни населения, низкий уровень детской смертности при самой низкой заработной плате.

    Таким образом, в Дагестане наметилась тенденция выравнивания соотношений городского и сельского населения. Сохранение данной тенденции приведет к превращению Дагестана из аграрной республики в урбанизированную. Наибольший прирост населения наблюдается в гг. Избербаш, Каспийск, Махачкала, а наименьший – в г. Кизляр, что связано с оттоком русскоязычного населения. Наиболее урбанизированными народностями Дагестана являются русские, лакцы и кумыки. Демографическая ситуация в городах Дагестана и в целом по республике характеризуется как стабильная и благоприятная.

Суфийский трактат «Райхан ал-хакаик ва бустан ад-дакаик» (Базилик истин и сад тонкостей) Мухаммада ад-Дарбанди (конец XI-XI вв.) - на новом этапе изучения рукописи (проблемы перевода и интерпретации)

Магомед Гаджиевич Шехмагомедов

Отдела востоковедения, Институт истории, археологии и этнографии

Дагестанского научного центра РАН

Уникальная арабская рукопись сочинения средневекового дагестанского богослова и суфия Абубакра Мухаммада б. Муса б. ал-Фарадаж ад-Дарбанди «Райхан ал-хакаик ва бустан ад-дакаик», в силу разных причин до недавнего времени оставалась неизученной. О значимости этой рукописи много раз писали такие известные востоковеды и кавказоведы как М.С. Саидов, А. Р. Шихсаидов, Г.Г. Гамзатов и др. Однако сравнительно недавно вышла в свет книга известного российского востоковеда А.К. Аликберова, «Эпоха классического ислама на Кавказе». В основе этого замечательного историко-философского исследования лежат материалы вышеуказанного фундаментального труда по суфизму Абубакра Мухаммада ад-Дарбанди, жившего и творившего на рубеже  XI-XIIвв, в эпоху, которую, принято считать периодом наивысшего расцвета мусульманской культуры. Книга содержит большое количество новых фактов и интерпретаций, относящихся к истории и культуре,  взаимоотношениях, в том числе между народами Кавказа и стран мусульманского Востока в частности Ирана.  По мнению исследователя в указанном труде наглядно демонстрируются тесные духовные контакты между различными богословскими школами и направлениями, а также глубину и степень проникновения суфийских идей в самые различные слои традиционалистического ислама.   Данная работа А.К. Аликберова, явившаяся плодом многолетних изысканий, стала важным этапом в систематическом изучении рукописи. Однако эту фазу можно считать лишь промежуточной, так как следующим этап, будет заключаться в издании комментированного перевода текста этого сочинения на русский язык. 

Несмотря на масштабность и сложность задачи нами уже сделаны определенные шаги в этом направлении. В ходе работы исследователи сталкиваются с трудностями текстологического характера. В том числе это связано и с тем, что сочинение ад-Дарбанди сохранилось в единственном, списке переписанном 1342-43г.  Однако в виду того что автограф безвозвратно потерян,  отсутствие хотя бы еще одного списка необходимого для сличения текстов в случае  возникновения  разночтений которые возникают в ходе перевода, также существенно осложняет этот процесс. Кроме того в тексте переписчиком допущены существенные ошибки.

Введение в научный оборот в виде комментированного перевода этого ценнейшего сочинения существенно обогатит источниковую базу по истории и культуре региона. 

Российсско-иранское сотудничество на современном этапе

А.Р. Яхъяева

Дагестанский государственный университет

История отношений Российской империи, СССР, Российской Федерации, с одной стороны, и Персии, Ирана, Исламской республики Иран  с другой, имела разные периоды. В статье рассматриваются российско-иранские отношения на современном этапе, начиная с 90х годов. 

Сотрудничество России и Ирана (Персии) развивается на протяжении 500 лет, в том числе и в торгово-экономическом плане[1, с. 44].

Российские и зарубежные исследователи справедливо отмечают, что Россия и Иран стали невольными союзниками после распада СССР и провозглашения американской администрацией курса на лидерство в новом многополюсном мире. Россия и Иран вынуждены противодействовать линии США и НАТО на установление «нового порядка», при котором роль ООН становится второстепенной, а судьбы государств во многом зависят от решений новых «мировых лидеров».

В 2016 г. с Исламской Республики Иран (ИРИ) были сняты экономические санкции, которые мешали нормальному развитию страны более 15 лет. Естественно, это событие затронуло российско-иранское сотрудничество, которое является важной частью современных международных отношений[2,с. 54-58].

Партнерство России и Ирана после развала СССР динамично развивается по целому ряду направлений, связанных как с экономическими отношениями, так и с политическими. Важными частями сотрудничества двух стран являются энергетические, торговые связи и, как показали недавние события в Сирии, еще и военные.

В современном сотрудничестве между Россией и Ираном можно выделить три периода: конец 1990-х гг., далее 2006–2009 гг. и с 2012 г. (особенно после введения в 2014 г. США и их союзниками санкций против России) по настоящее время. 

В эти годы заключались довольно крупные соглашения на поставку в Иран российской военной техники, а также активизировались контакты в промышленности и торговле. Было подписано соглашение о строительстве российскими специалистами в Иране Бушерской атомной электростанции.

Первый период закончился в конце 1999 г., когда внешнеторговая деятельность России была связана c заключенным еще в 1995 г. соглашением Гора и Черномырдина. По этому соглашению Россия прекращала экспорт военного оборудования в Иран к 1999 г. и отказывалась заключать новые соглашения по военному сотрудничеству.

Широкого вовлечения в сотрудничество среднего и мелкого бизнеса и со стороны России, и со стороны Ирана, как отражения, прежде всего, их экономических интересов, не произошло. В определенной мере об этом свидетельствует и тип сложившихся в наших странах социально-экономических моделей. Фактически либеральными моделями, близкими к европейскому или даже турецкому типу, ни иранская модель, ни российская модель не стали. По индексу экономической свободы за 2014 г., дающему представление о степени благоприятности предпринимательской среды для развития частного бизнеса, обе страны оказались в конце списка из 186 стран. Россия — на 140 месте (в 2013 г. — была на 139 месте), Иран — на 173 месте (в 2013 г. — на 168), и главным образом, из-за низких показателей по трем пунктам: защите прав собственности (индекс России-25, а Ирана — ниже более, чем вдвое — 10), свобода от коррупции (в России индекс составил 25, в Иране — чуть лучше-23,4), свобода инвестиций (в России-25, в Иране — 0)[3,с. 52].

В рейтинге стран по «doingbusiness», составленному по состоянию на июнь 2013 г. и дающему представление о степени благоприятности условий для предпринимательской деятельности, главным образом, мелкого и среднего бизнеса, Россия заняла 92 место, а Иран оказался в конце списка, заняв 152 место из 189 стран. [4, с.11-23].

В этот период в обеих странах в экономике преобладали либо крупные государственные компании, либо частные группы олигархического типа, тесно связанные с государственными структурами. Этим можно объяснить то, что, когда с середины 90-х годов экономические связи стали набирать темп, именно эти структуры стали играть в них наиболее значительную роль. Не безынтересно заметить, что все крупные проекты с Ираном разрабатывались в то время, когда преобладающей была не только прозападная экономическая, но и прозападная политическая ориентация России.

Со второй половины 1990-х годов до второй половины 2000-х годов происходит сближение политического и экономического тренда во взаимоотношениях наших стран. Приезд в Россию в 2000 г. президента Ирана М. Хатами фактически уравнял эти два тренда до второй половины 2000-х годов.

Даже в период интенсивного экономического сотрудничества СССР и Ирана накануне исламской революции среднегодовой товарооборот (в 1975-78гг) не превышал 650 млн долл. (экспорт в Иран-400 млн долл., импорт250 млн долл.). В 1992 г. торговый оборот между РФ и Ираном составил всего 520 млн долл. (экспорт России 400млн., импорт-120 млн долл.).

Рост сотрудничества отвечает и экономическим целям нашей страны и Ирана, поставившего себе задачу, по словам Хасана Роухани в Давосе в 2014 г., войти в десятку крупнейших экономик мира в ближайшей перспективе. Еще во второй половине 2000-х гг. были разработаны совместные экономические проекты (энергетические, транспортные, в области космической промышленности, авиационной, ВТС и т.п.). Они экономически обоснованы, взаимовыгодны, но они были заморожены в результате наложенных на Иран санкций[5, с. 80].

Еще в период санкций между Россией и Ираном в 2010 г. была подписана «Дорожная карта» по энергетическому сотрудничеству на 30 лет. Реализация всех этих проектов после отмены или смягчения санкций перспективна для российских компаний, хотя в случае провала переговоров с «шестеркой» может еще более обострить отношения России с Западом. Из проектов, которые перспективны для участия российских компаний, но которые могут вызвать новый виток напряженности РФ с Западом, может стать контракт на строительстве в Иране двух новых энергоблоков АЭС «Бушер». (в как дополнение к действующему межправительственному соглашению), о чем и новом коммерческом контракте между хозяйствующими субъектами[6, с.1042-1045].

В процессе работы 21-го Мирового нефтяного конгресса в Москве в июне 2014 г. было возобновлено двустороннее нефтяное соглашение между Национальной нефтяной компанией ИРИ и российской нефтяной компанией «Татнефть», которое было достигнуто еще до ввода международных санкций против Ирана.

Какие интересы – геополитические или экономические в настоящее время преобладают в отношениях России и Ирана? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя, т.к. для оказавшихся под санкциями России и Ирана реализация их экономических интересов стала представлять и геополитические цели. 

Торгово-экономическое сотрудничество всегда было одним из основных направлений двустороннего взаимодействия Ирана и России. Россия находится в числе основных торговых партнеров Ирана, а Иран является крупным торговым партнером России на Среднем Востоке, государством, имеющим значительный экономический потенциал и емкий рынок сбыта российской продукции.

Согласно данным Федеральной таможенной службы РФ, товарооборот между Ираном и РФ на современном этапе составлял: в 2013 г. – 1,59 млрд долл. США[7] 2014 – 1,68[8] , 2015 – 1,24[9], 2016 – 2,1[10], в 1-м квартале 2017 г. – 0,4 млрд долл. США.

Исследуя работы известных персидских ученых, таких как Л. Афрашани и М. Сахими, долгое время занимающихся изучением российско-иранских отношений, стоит отметить их сомнения относительно благополучной перспективы развития сотрудничества обеих стран. В своих работах они описывают нынешние отношения межу Россией и Ираном как «вынужденную дружбу против общего врага»[11, p. 244].

По мнению исследователя Ф. Руми, началом такого сотрудничества стал бы запуск в этих двух странах телевизионного спутникового канала с трансляцией новостей, исторических и этнокультурных передач, касающихся культур обеих стран. С учетом популярности спутникового телевидения, появление такого канала послужило бы отличным толчком к культурному сотрудничеству двух стран. Также посредством телевидения происходит изучение языка и традиций государства[12, с. 176].

Таким образом, важность сохранения российско-иранских отношений в положительном русле позволит Российской Федерации не только иметь надежного партнера, но и превратит Россию в ключевого игрока на Ближнем Востоке.

В период 2013-2017 гг. развивалось региональное сотрудничество. Совершались визиты представителей торгово-экономических кругов как в Россию, так и в Иран: Астраханской, Свердловской областей, республик Татарстан, Удмуртия, Башкортостан с российской стороны, провинций Западный Азербайджан, Хорасан-Резави, Гилян, Мазендеран, Фарс с иранской. В ходе визитов происходило знакомство с промышленным, экономическим, инвестиционным потенциалом стран, в результате чего была намечена реализация совместных программ и проектов.

Urartian Haldi in Comparison with Zoroastrian Bahrām as War Deities

Maryam Dara

Assistant Professor of Linguistics, Texts and Inscriptions Research Center of RICHT

Haldi, Urartian War Deity, has occupied the position of the supreme deity in Urartian territory and Bahrām in Zoroastrian beliefs is the god of war and victory as well but these two have many differences.

Our data of Haldi and related ceremonies are much more limited than Bahrām. Of course, they have been worshiped in somehow similar borders and worship places. Haldi became more important than just the god of war and became the most powerful and worshiped in Urartian territory because of the importance of war in that era but Bahrām of Zoroastrians was more of the victory than war as the believers were more peaceable than Urartian kings. Therefore, Haldi can be called the deity of blood shedding and defeating in the inscriptions but Bahrām is never called and worshiped to help the king of the time to kill the other side because of the peaceful religion of Zoroaster. 

The present study will introduce and compare these two deities according to the inscriptions and texts and will highlight their differences and the higher aim of the paper is to prove that these two gods with similar functions cannot be the same or imitated from each other even in similar borders or time.

Challenges and opportunities of cultural relations between Iran and the Caucasian countries

Hamid Hakim

Allameh Tabataba’i University, Tehran, Iran

The emergence of the independent countries of the Caucasus after the collapse of the Soviet Union has created a series of economic, cultural, political and security opportunities and challenges for Iran in this region and, consequently, caused Iran's foreign policy priorities to change in terms of developing relations with the northern neighbors of this country. One of the most important of these fields is the cultural field in which we expect more interactions due to cultural commonalities and geographical affinity, and moreover, it can be expected that the cultural sphere is a suitable platform to develop the relations in other fields. But, despite all these issues, this was not achieved as expected. A lot of reasons have been raised during this research. The present research seeks to answer the following question: what are the cultural opportunities and challenges of Iran in its relations with the Caucasian countries? Why Iran and the Caucasus countries have not reached the desirable positiondespite numerous existing capacities in the cultural field? Following this question and considering Iran's relations with the Caucasus countries, there will be solutions to improve the conditions and cultural relations of Iran with these countries.

The Ismailis of Tajikistan: Features of the Community Development

Nelli R. Khachaturian

Institute of Oriental Studies, Russian-Armenian University

The Nizari Ismailis of Tajikistan constitute the major part of the Ismailis of Central Asia.

In the past, the Pamiri Ismailis of Tajikistan were called "Badakhshans": the toponym Badakhshan denotes the territory of the part of the Gorno-Badakhshan Autonomous Region of the Republic of Tajikistan, as well as the Badakhshan province of the Northern Afghanistan, where the Ismailis speak East-Iranian dialects. 

The Ismailis of these mountainous areas, living in the center of the Pamir, Hindu Kush and Kara Corum ranges, have historically been isolated from other Ismaili communities. Until recently, they had even no opportunity to contact their Imam or his appointed representative. As a result, most of the Central Asian Ismailis developed autonomously under the leadership of the local caliphs.

The paper is an attempt to trace and to analyze the shaping of the Tajikistani (Gorno-Badakhshani) Ismailis' specific identity.  

The Sharī‘a-Notarial Documents of 17th-18th Centuries from Matenadaran

Kristine Kostikyan

Institute of Oriental Studies of National Academy of Sciences, Republic of Armenia; Department of Neighbouring countries, Faculty of History, Yerevan State University; Matenadaran in Yerevan

The archive of Yerevan Matenadaran is one of the richest depositories of Persian historical documents. The main part of the Persian decrees issued in the period from 14th up to 18th centuries has already been studied and published in the 4 volumes of the “Persian decrees of the Matenadaran”. But only a small number of the sharī’a-notarial documents (27 deeds of purchase (qabālahs) and vaqfnāmahsof 14th-16th centuries) has been studied by H. Papazian and published in a volume of Persian documents of the Matenadaran. On the whole the sharī’a-notarial historical documents are among the least studied Persian sources in the world, whereas they contain an abundant material for social-economic and ethno-political issues of history. There are over 500 units of various documents issued by shar’ia notarial offices of Yerevan, Nakhichevan and Karabagh in the archive of the Matenadaran. The types of these documents represented in the archive of Matenadaran are the following:qabālahs (deeds of purchase), ṣulhnāmahs or muṣālihahnāmahs (a deed of conveyance), vaqfnāmahs (the act for a pious foundation), majlises (record of court examination and verdict), mahẓars (a record signed by witnesses), ijārahnāmahs (leases), vaṣīyatnāmahs (a will), mu’āviẓahnāmahs (contracts of exchange), vikālatnāmahs (letters of attorney), tamasuks (a promissory note) and qabẓes (a receipt). Often one document contains two or even three of these civil deals. 

The sharī’a-notarial documents of 17th-18th centuries have reflected the laws which regulated the life of Armenian zimmīs in the Safavid state, and later, during the rule of Nadir Shah and semi-dependant khanates of South Caucasian region. The qabālahs and vaṣiyatnāmahs produced in the 17th century for Armenians mainly contain also ṣulhnāmahs, which were covenants concluded in order to strengthen the deal against encroachments of jadīd al-islam (Christians who adopted islam in adultage) relatives, who according to the Shiite Islamic law on inheritance (the law of Imam Ja’far) could pretend upon the property of their dead Christian relatives. This law was put in circulation at the end of Shah ‘Abbas I’s reign and had a disastrous effect on the state of Armenian people subject to Safavid state leading to the islamization of a considerable number of them. Only vaqfs of monasteries and the property received through a ṣulhnāmah were protected from the pretensions of jadīd al-islams. Therefore during Safavid rule over Caucasus almost all the property bought by the Armenian monasteries or received through inheritance either constituted the property as a vaqf or contained also one or even two ṣulhnāmahs for preventing later encroachments of the jadīd al-islams upon them.

The Persian documents of the Matenadaran have recorded the Turko-Persian names given to the Armenian monasteries, regions and settlements by the nomadic tribes living in their neighborhood and the local Muslim administration. The study of these names shows that they sometimes occurred in result of the distortion of the former Armenian names. Some of them were their translations into Turkish or Persian, and some names appeared to indicate the handicrafts in which were the local inhabitants engaged. 

About Persian, Arabic and Georgian Versions of “Kalilag and Damnag”

Leila Kvelidze, Natia Snintradze 

Kutaisi Akaki Tsereteli State University, Georgia

The world literature masterpiece "Kalilag and Damnag" has always been very popular.It’s immediate ancestor must be an Indian "Panchatantra". This collection of stories first spread to the Iranian world bordering India. Therefore, Iranian sources are of great importance to identify the history of its creation and the author.

This work was first translated into Pahlavi in Iran during the reign of Khosrow Anoushiravan. The information about the Pahlavi translation of "Kalilag and Damnag” is found in Arabic sources.The author of the translation, according to De Sacy, wasthe Indian royal doctor Dr. Barzoe. The Pahlavi version has not been preserved. Ferdowsi’s "Shahnama" gives us some information about this literary work and its translator. There are Syriac and Arabic translations of thisparticular version.

In the IX-X centuries, during the birth of new Persian literature, the Persian version of "Kalilag and Damnag" is no longer visible, but there are several versions of it in Arabic that became the basisfor the translation done inNew Persian.Among them is the Arabic translation of the 7th Century that belongs to IranianIbn al-Muqaffa.

According to "Shahnama", this work was translated from Arabic into New Persian by the great Iranian architect Balam and then was made into a poem by Rudaki.His "Kalilag and Damnag" did not come to us and it is unknown which source was used by the translator. Maybe he had both the Arabic and Pahlavi translations.

In the beginning of the XII century there was no Persian version in Iran, so it was necessary to translate this work from Arabic.There are several Persian versions translated from Arabic: the first translator is Abu Maali Hamid  Ghaznavi.The work is known as Bahramshah's "Kalilag and Damnag".The other is the Nasr Allah’s version that is based on the Arabic version ofIbn al-Muqaffa. Out of the new Persian versions of "Kalilag and Danmag", the most popular was Nasr al-Allah’s edition.

All translations or versions of this work were called "Kalilag and Damnag".The exception is the version by Waiiz  Kashifi in the XV century, who transferred Bahram Shah’s "Kalilag and Damnag" and called it "Anvar-i Suhaili".There are new parables added, as well as a lot of samples of classical Persian poetry, Arabic proverbs and quotations from Qoran.In 1587, Abul Fazl Ibn Mubarak created a new edition of "Kalilag and Damnag", a simplified version of "Anvar-i Suhaili".

As for Georgian translations of this work, the first Georgian translator is considered to be the king of Kakheti David (died in 1602). He used Kashif’s "Anvar-i Suhaili". Due to the death of King David, the translation was made available by anonymous Persian and Armenian translators who spoke Georgian. Here begins the history of Georgian translation of "Kalilag and Damnag". King Vakhtang was not satisfied with the translation and compared the original Persian version with the Georgian translation and preserved Persian poems in the form of poem rather than prose unlike the previous translators. Subsequently, Sulkhan-Saba Orbeliani creates the first artistic translation of "Kalilag and Damnag" in Georgian based on Vakhtang's word-for-word translation.

In Georgian, you can find three versions of this work: 1. Anvar-i Suhaili version started by King David of Kakheti, and after his death, finished by anonymous Persian and Armenian translators. 2. The second version is done by Vakhtang VI. 3. The third version of Anvar-i Suhailiis done by Sulkhan-Saba Orbeliani by editing Vakhtang’s version. The first printed edition of Georgian "Kalilag and Damnag" was based on it.

As is known, the Indian origin of the work and the average Persian version are lost.Because of this, the Arabic translation performed by Ibn al-Muqaffa in the 8th century is considered the original. In 2016, Giorgi Lobzhanidze translated "Kalilag and Damnag " from Arabic. The author edited the text in Georgian using the critical edition of “Kalilag and Damnag” published in 1957 by Aleppo, Tehran and Cairo Universities.

In 2006, Magali Todua compared the text of “Kalilag and Damnag” translated by  Sulkhan-Saba Orbeliani from Persian with the original text, he also did research and attached comments.

Thus, the Persian version of "Kalilag and Damnag" translated by Vakhtang VI and Sulkhan-Saba Orbeliani has been popular among Georgian readers since the Middle Ages and has had a significant impact on the development of Georgian literary tradition.

The Kurds and their religious identifying

Mohammad-Hossein Pourrostam Hormozyari

 Russian-Armenian University, Yerevan, Armenia

In recent years many various revolutions in Middle East and also appearance of ISIS in Iraq and Syria, caused many consequences; like the opportunity for Kurd Society to revive the dream of being an independant community. The main factor in political and nationalistic parties is to reach their political wills and also power religious sepration and also disconnection of the latest common interests between turk and groups by using the zorostarian religion. On the other hand invasion to IRAQ and Slaughtering the Kurds particularly the Yizidi people in the excuse of being atheist by ISIS make them to insist on inducting being insecure in the society and also despite of being Moslem they are not considered as a member of Arab society. So the risk of slaughtering them with the excuse of being atheists will always threat them.

But the reason of considering spreading and introducing the zoroastrian religion by Kurds as a political movement, is that their main purpose is to achieve their political goals, not reviving the religion. They just use the recognized symbols of Zoroastrian religion; in fact the origin and main philosophy of this ancient ritual is forgotten to them.

Because knowing the religion completely is against their political goals and this causes the counterfeit in the zoroastrian religion and this factor leads to emerge fake religions that come to more coflicts among the Kurd community. Because their community has many various branches with different ideology and benefits that cause exploiting from this religion and this leads to enforcement.

But the necessity of paying attention to political advancement of Zoroastrian religion from Kurds is important, since not only this religion suffers from heresey caused by Kurds that may lead to cultural and political problems for genuine followers of this acient religion in other countires and even their political, religious and cultural freedom can be decreased or even nullified.

Kurds have always proved that they can’t politically understand that this issue will increase the hazards of political advancement from their side.

Also it must be noticed that the main danger isn’t the advancement of zoroastrian religion, but it is the manipulation of this ancient religion in hands of political parties; an advancement of distortion and fake religions that puts this religion and kurd community in great danger.

Ethnogeopolitics of Conflicts in Post-Soviet Georgia

Babak Rezvani

University of Amsterdam/Radboud University, Nijmegen

This presentation will use an ethnogeopolitical approach in order to offer understandings and explanations for the Wars in Georgia. Unlike most analysis this presentation puts a heavier emphasis on the perceptions and narratives of different ethnic and national groups in conflict, and bring into analysis, more prominently, ethnic, ethno-religious, and ethno-linguistic factors. Unlike the existing political narratives in which authors tend to take sides and depict a distorted picture of reality, this paper will do this is a balanced and rather objective way. Its main method is reflective analytic when it discusses the main narratives and discourses of parties to the conflict; Georgia, Russia and the South Ossetian and Abkhazian secessionist authorities, and not to forget the West. In August 2008 Russia invaded the Georgian territory, allegedly either after the Russian troops entered Georgia or after Georgia shelled the South Ossetian capital Tskhinvali. The Russian action was in the Western-dominated media widely interpreted as a punishment of Georgia, as that country which had adapted a Western orientation since the Rose Revolution (2003) and opted to become a NATO member. Although not totally irrelevant, the Western-Russian rivalry cannot explain the outbreak and dynamism of that war satisfactorily. The root of that conflict lies primarily in Georgia’s recent history since the last years of the Soviet empire, and ethnic demographic of Georgian-Russian borderlands. Russian involvement in the conflict was due to its internal security rather than motives related to the global geopolitics. This article will focus mainly on the internal dynamism of these conflict as the Soviet political legacy is enduring and long lasting and will reflect upon the Russian-Georgian war using an ethnogeopolitical approach. Furthermore, article will reflect upon this focusing on the regional and global geopolitics and using a geostrategic approach. A careful reflection upon that war, almost one decade after its termination concludes that the roots of this war lies in the ethnogeopolitics of Georgia and Georgian-Russian borderlands, whereas the geostrategic approach also reveals that the Global geostrategic developments and calculations may also have played a role in this conflict; this is now particularly understandable in the context of the Syrian Conflict.

Toponym Basis and Structural Analysis of Esfahan Province

Elahe Taghvaei

Yerevan, Armenia

Toponymic research is simultaneously based on three scientific  disciplines - history, geography and linguistics. The last one forms the basis of the toponymy, because toponym is the recording of geographical object's name through the linguistic units. 

The present paper aims to provide a semantic, lexical and etymological research of the Isfahan province's toponymy and reveal the lexical units, reflecting the Western Iranian dialects' core and remaining merely in toponyms. 

The Isfahan province's toponymic survey is made by complementation with researches about Iran's toponymy in general and taking into account theirs results. The whole material is examined from semantic, lexical and etymological perspective. The etymological research's axis is definition the main semantic fields of the Isfahan toponyms. The lexical research aims to find out toponyms' components and their correlations. The etymological survey is produced by using internal and external reconstruction, and comparative linguistic analyse methods

• As a result of the research, we came to conclusions that many iranian toponymy bases  of Isfahan  province  evidence about the old iranian stratum of this area, which can occur in earlier and later  periods, and includes Persian and local dialectal forms. 

• The iranian toponym bases have also self-standing word-meaning, for example, Bard stone,  , Bīd ուռի , Bāγ garden, Barzanքաղաքիհատված, Čāh (čāl) well, Čoqā hill , Deh/de village, Dez/dež castle, and those, having only morphemic use - And/andu Border, Side, Ard Truth, Barz high, mountain, Čam near the river, Šīr good, Kah canal, Tel mud, Nar pleasant, brave Vār/var blocked place. This list of words is a part of the main iranian vocabulary, which produces toponyms.

• In Isfahan province's toponyms' system the group of simple toponyms is small in number. They are mostly geographical names, ethnonyms, common names, even phytonyms, that became proper names, like Dašt field, Darre canyon, Van tree, Čenār Platanus and so on.

• The most widespread and viable method of word composition of the toponyms of Esfahan is suffixation by means of toponymic suffixes .However ,the list of suffixes that make up the toponym in Isfahan is rather limited: `-ābādPlace, place of rest, -ān, -gerd/-jerddone, constructed", -vānPlace, dwelling.

In the Mountain Sanctuary

Galina Woodova

Charles University, Prague, Czech

Hidden in the Caucasus Mountains of Azerbaijan a bilingual Lahij community forms one of most striking exceptions to assimilation. The Lahij people were able to keep not only the ancient Southwest Iranian language, but also several layers of religion and traditional way of life including mastery of craftsmanship. In Lahij it is possible to observe the cultural past of Azerbaijan and Iran and experience authentic way of life, which already disappeared elsewhere. My goal is to explore the current perception of self-awareness, forms of belonging, or togetherness of Lahijans. Though anthropology previously mostly tried to avoid study of morality and virtues they are an inseparable part of Lahijness.

The presentation is a result of fieldwork with adjusted anthropological method

of an observant participation. This approach gives locals the role of guides and teachers and the researcher takes an attitude of a learner. Also it involves a careful observation of local ways with the purpose of blending in. Narrative interviews in natural settings and popular narratives became helpful in attempting to understand the Lahij mindset. 

The etic, outsider and emic, insider views and their particular interaction emerge through attitudes to ethnonyms, relationship between minority and titular language and the ways of interpreting ethno genesis. The heart language of Lahijans is threatened and economic hardship accelerates the erosion of former identity. The emblematic trade of coppersmith and other craftsmanship are decreasing. Youth leaves in search for jobs and faces choices regarding expected family values ‘outside the boundaries.’ On one hand, life cycle events confirm the old ethics, on the other hand, re-evaluate gender interaction.

Religious consciousness is affirmed first by self-identification. The customary use of blessings has a special place in Lahij. The religious festivals and their elaborate celebrations can become identity markers; nevertheless, they combine divergent characteristics. While the projected face is clearly recognizable, the hidden undercurrents seem to run deep. Through particular actions performed during the rites of passage and the symbolism of the Novruz  few ancient motives could be observed and comprehended as Zoroastrian.

Mandūr or Mundhūr: An Unknown Toponym in Xusrow u Shīrīn by Niẓāmī

Amir Zeyghami

Institute of Oriental Studies, Russian-Armenian (Slavonic) University, Armenia

The mathnavī of Xosrow u Shīrīn is a famous tragic romance by Niẓāmī of Ganja (d. 1217 A.D.), narrating the love story the Sasanian king, Xosrow II Parvīz (590-628 A.D.), and the Armenian princess, Shīrīn, famous for her supermundane beauty. 

Despite numerous studies of the Niẓāmīʼs poem, still not all aspects of its text are clarified, particularly regarding the toponymic nomenclature mentioned by the poet. The present note is an attempt to identify the place-name مَندور/مُنذور/منظور in the text of Niẓāmī Ganjavīʼs Xusrow u Shīrīn, which has no yet a reliable interpretation.

بررسی آمار مهاجرت ایرانیان به قفقاز در نیمه دوم قرن نوزدهم و اوایل قرن بیستم

سوده ابراهیم زاده گرجی

دکترای تاریخ ایران دوران اسلامی

 

بحران اقتصادی ایران در نیمه دوم قرن نوزدهم و اوایل قرن بیستم در کنار مسائلی چون خشکسالی و قحطی های مکرر، ظلم و تعدی حاکمان و ملاکین و سایر زورمندان بر مردم موجب بیکاری و فقر تعداد زیادی از کشاورزان، پیشهوران و ورشکستگی تجار شد. این فقر و نداری در فرار افراد بیکار و بیچیز از روستاها به شهرها و در نهایت به خارج از کشور نقش مهمی داشت. بر اساس آمار و اسناد موجود، ایرانیان بسیاری در جستجوی کار و درآمد به مناطق دوردستی همچون هندوستان، قاهره، استانبول، دمشق، قفقاز و بسیاری نقاط دیگر مهاجرت کردند. در این میان، قفقاز به علت مرزهای مشترک در شمال ایران و نیز اشتراک مذهبی، زبانی و فرهنگی مقصد بسیاری از مهاجران ایرانی بود. این مقاله تلاش دارد با تکیه بر منابع و اسناد مختلف، به این مسئله بپردازد که آمار مهاجران ایرانی به قفقاز در نیمه دوم قرن نوزدهم و اوایل قرن بیستم چگونه بود؟ نتیجه بیانگر آن است که به علت پیشرفت صنعتی باکو، به ویژه در زمینه صنعت نفت، ایرانیان زیادی به این ناحیه مهاجرت کردند و به صورت فصلی یا دائمی در آنجا مشغول کار شدند. شهرهای تفلیس و گنجه و پس از آن شهرهای ایروان، باتوم و دیگر شهرها رتبه بعدی را در پذیرش مهاجران ایرانی دارد.

سیر تاریخی زبان تاتی کُلُور خلخال ، با نگاهی به آثار تاریخی و ادبی

سید سعيد احدزاده كلوري

دانش‌آموخته دکتری زبان وادبيات فارسي،رییس دانشگاه فرهنگیان گیلان

گویش تاتی  که از آن به زبان کهن آذربایجان هم یاد می شود ، بازمانده ی زبان کهن  ایران باستان است که هنوز هم در قسمت های مختلفی از این کشور دیرسال به حیات خود ادامه می دهد، آشنایی و حفظ این زبان باعث می گردد تا ارتباط زبانی و تاریخی زبان پارسی امروز با زبان کهن ایران ادامه پیدا کند و شناخت و حفظ این گونه گویش ها  کمک خواهد کرد تا شارحان و تصحیح کنندگان متون مختلف ادبی و تاریخی متون را به صورت دقیق تر  و درست تر شرح و به اهالی فرهنگ و هنر ارائه نمایند در این مقاله تلاش شده است سیر تاریخی گویش تاتی شاهرود خلخال با توجه به آثار تاریخی و ادبی بازشناخته شود  و همچنین با ذکر مثال های مختلف از آثار ادبی، سعی شده است تا ضرورت آشنایی با زبان تاتی یکی از کهن ترین گویش های پارسی باستان برای پژوهشگران بازنمایانده شود . مثال های انتخاب شده از زبان تاتی  از گویش تات نشین های درة شاهرود خلخال و با تمرکز به گویش تاتی مرکز بخش شاهرود ؛ یعنی شهر کُلُور، از مشهورترین و پرجمعیت ترین مناطق تات نشین ایران و آذربایجان می باشد.

تأثیر دیپلماسی اقتصادی بر روابط فرهنگی ایران و کشورهای قفقاز جنوبی(آذربایجان، ارمنستان و گرجستان)

علی آدمی، مهدی خورسند

عضو‌هیأت‌علمی دانشگاه‌ علامه‌ طباطبایی

دانشجوی کارشناسی ارشد مطالعات منطقه‌ای دانشگاه علامه طباطبایی

پس از فروپاشی اتحاد جماهیر شوروی، قفقاز جنوبی به سه جمهوری مستقل تقسیم شد که از همان ابتدا جمهوری اسلامی ایران این کشورها را به رسمیت شناخت. به دلیل شرایط اقتصادی و نیاز این کشورها به ارتباط تجاری با همسایگان، روابط اقتصادی ایران با کشورهای قفقاز جنوبی دوران بسیار طلایی را سپری کرد تا جاییکه ایران در صدر تجارت کشورهای منطقه با دنیای خارج از خود را شامل می‌شد و از این طریق قرابت فرهنگی و ارتباطات قومی و تمدنی بسیاری ایجاد شد که ماحصل آن می‌توان به احیای بسیاری از آداب و رسوم و اشتراکات فرهنگی متقابل مردم ایران و مردم قفقاز جنوبی اشاره کرد. 

در پی نفوذ برخی قدرت‌های غربی و منطقه‌ای و تلاش آنها برای جانشینی در جایگاه اقتصادی ایران و تصاحب رتبه تجارت کشورمان با کشورهای قفقاز جنوبی، روابط فرهنگی نیز سیر نزولی به خود گرفت. این گسستگی اقتصادی باعث شده فرهنگ‌های رقیب جایگزین فرهنگ‌های مشترک دو منطقه شوند. 

نگاه به فرهنگ به عنوان يك صنعت، نيازمند سرمايه‌گذاري و اقدامات هزينه‌اي اقتصاديست. ايجاد سبك زندگي الگو از طريق كارآمدي اقتصادي از زمینه‌های تأثیرگذاری دیپلماسی اقتصادی بر شاخصه‌های فرهنگی است. همچنین مراودات اقتصادي بيشتر به وابستگي متقابل بيشتر منجر شده كه به طور طبيعي به درهم‌تنيدگي مردمان و اختلاط ميان آنها می‌انجامد. الگوهاي توسعه،  فرهنگ‌آفريني متفاوتي دارند زیرا بار فرهنگي و اجتماعي همواره بر بستر اقتصادي استوار است. تجربه روابط ایران و کشورهای منطقه قفقاز جنوبی هم نشان داده که هرگاه روابط اقتصادی متقابل پر رونق بوده، روابط فرهنگی آنها نیز متأثر از تعاملات اقتصادی بوده است.

در نوشتار حاضر تلاش می‌کنیم جایگاه توسعه روابط اقتصادی را در توسعه روابط فرهنگی جمهوری اسلامی ایران با کشورهای قفقاز جنوبی(آذربایجان، ارمنستان و گرجستان) مورد بررسی قرار دهیم. نوشتار حاضر با استفاده از چارچوب نظری لیبرالیسم می‌کوشد نشان دهد که روابط فرهنگی ایران و همسایگانش در قفقاز جنوبی تابعی از دیپلماسی اقتصادی آنهاست.

تاثیر بینش «مهری» در معماری معابد سنگی قفقاز

مطالعه موردی(معابد سنگی کاپادوکیه ترکیه و اوپلیستیخه گرجستان)

فرشته آذرخرداد، علی زارعی

کارشناسی ارشد باستان شناسی دانشگاه بیرجند

استادیار و عضو هیئت علمی گروه باستان شناسی دانشگاه بیرجند

منطقه قفقاز به دلیل اعتقادات و فرهنگ اشتراکات زیادی با ایرانیان دارند از جمله پرستش مهر و آناهیتا که معمولا در بلندی ها به نیایش آنان می پرداختند . معابد سنگی کاپادوکیه در ترکیه و پرستش ایزدانی چون مهر و آناهیتا در این منطقه، و شباهت معماری معابد سنگی اولیستیخه گرجستان با کاپادوکیه ، نگارندگان را بر آن می دارد تا تاثیر بینش مهری را در ساخت معابد سنگی این منطقه بررسی کنند . بقایای نیایشگاه باستانی اوپلیستیخه در گرجستان و کلیسای قرن چهارم میلادی بر فراز تپه ای در همین مکان، همچنین آثار ایزدان مهر و آناهیتا در کاپادوکیه نشان دهنده حضور آیین مهر و برهم کنش با فرهنگ مسیحی و بومی منطقه را نشان می دهد. رسم برپایی معابد برفرازکوهها و تپه ها وتبدیل آن به کلیسا و صومعه های قرون اولیه میلادی ازاین باورها برخاسته است.چنانکه نمونه های آن در زیارتگاه های بیشماری بر تپه ها وکوه هاوجود داردکه پیشینة آنان به گذشته های دور و زمان نیایش مهروآناهیتا وزرتشت باز می گردد. در مقاله حاضر با اتخاذ رویکرد توصیفی- تحلیلی و با استفاده از منابع کتابخانه ای ، می توان گفت این معابد و نیایشگاه های مورد مطالعه،  به تاثیر از معابد مهری  در منطقه قفقاز ساخته شده اند.

ارمنیان عکاس ایران

کفایت آریایی فر

بی گمان همسایگان محلی ، مرزی ، اقلیمی ، فرهنگی ، نژادی و زبانی از همدیگر تاثیر خواهند پذیرفت . در این میان ، علوم و فنون و هنر های گوناگون، پرچمدار این بده بستان ها به شمار می روند  و نماینده ی مراودات و تاثیر و تاثُر های فرهنگی هستند و صد البته جنبه های تجاری و بازرگانی به این آمیزش ، شتاب می بخشد .

پدیده ی نوظهور عکاسی ، با شتابِ بسیار ، مرز ها را درنوردید و عکاسی بافاصله ی زمانی بسیارکم پس از اختراع آن دراروپا وارد ایران شد. ردپای عکاسان ارمنی را در شهرها و روستاهای سراسر ایران می توان یافت( البته هنگام بررسی فعالیت عکاسان شهرستان های گوناگون ایران ،ارمنیان عکاس را به جز پایتخت ، در رشت ، تبریز ،ارومیه و اصفهان بیشتر می بینیم). ارمنیان ایران  با پدیده ی شگفت انگیز و جادویی عکاسی و دستگاه آن- از آن جایی که دستی درسایر هنرها داشتند-  به آسانی برخورد کرده و آن را به کار بستند. به جز دولتمردانی که با عکاسی آشنا شده بودند و خارجی ها ،ارمنیان از نخستین گروه هایی بودند که به گسترش هنر عکاسی در ایران کمک کردند. سابقه ی حضور آنان در ایران به دوره شاه عباس صفوی بر می گردد.

دو تن از عکاسان ارمنی که نامشان با تاریخ عکاسی ایران پیوند خورده سوریوگین و آقایانس است.آنتوان سوریوگین حدود سال 1840 در سفارت روسیه در تهران به دنیا آمد و سالهای آغاز زندگی خود را در ایران به سر برد .

از آنجا که سوریوگین سالها در تهران زندگی کرده و همسر او ایرانی ارمنی بود ، موفق گردید تا به طبقات مختلف جامعه دستیابی پیدا کند. سوریوگین به خاطر تکچهره های خوبی که می گرفت ، عکاس عالیمرتبه دربار ناصرالدین شاه  و جانشینانش تا حتی رضاشاه گردید »

آقایانس نیز اهل تبریز بود و اغلب در زیر عکسهایش به فرانسه نوشته شده :                              

« عکاسخانه ی  آقایانس و مسیو کمپانی در مملکت محروسه ایران .» تعدادی از عکس های آقایانس در آلبوم خانه ی کاخ گلستان نگهداری می شود از این تعداد بخشی مربوط به عکسهای گیلان – رشت و انزلی – می باشد.

در رشت ، تبریز ، اصفهان و ارومیه نیز نخستین عکاسان ، اغلب ارمنی بودند و به گسترش عکاسی در میان مردم کمک کردند .

بر پایه ی پژوهش های کتابخانه ای و میدانی و عکس هایی که ازآلبوم های شخصی به دست آوردم ، این مطالب شایان توجه و توضیح بیشتر است .

 

چالش‌های پیاده‌سازی الگوهای غربی در سیاستگذاری‌های قومی-زبانی در ایران

گارنیک آساطوریان

رئیس دانشکدۀ شرق‌شناسی دانشگاه روسی-ارمنی(اسلاونی)، ایروان، ارمنستان

کشور ایران یک ساخت طبیعی سه هزار ساله است که در طول تاریخ همواره یکپارچگی خود را حفظ کرده وحتی بافت نژادی آن نیز در طول این سه هزار سال - یعنی پیش از ورود آریایی‌ها به فلات ایران تا زمان حاضر- تغییر چندانی نکرده است.   

 ولی متأسفانه پیاده‌سازی بعضی الگوهای غربی در سیاستگذاری‌های قومی-زبانی در ایران و استفاده از  اصطلاحاتی مانند «اکثریت»، «اقلیت»، «زبان مادری» و ... که در سال‌های اخیر در برخی محافل روشنفکری ایران باب شده، آثار مخربی در عرصه‌های مختلف حیات اجتماعی، فرهنگی و سیاسی این ملت یکپارچه بر جای گذاشته و به سوءبرداشت‌های بسیاری دامن زده است، به طوری که اغلب کژفهمی‌ها و هویت‌های کاذبی که در این کشور در حال شکل‌گیری است حاصل همین سوءبرداشت‌هاست.

تاثیر جغرافیا و فرهنگ بومی  بر هنر تعزیه در گیلان

علی اسدی

عضو هیات علمی گروه نمایش دانشگاه آزاد تنکابن

یکی از شاخصه های تاثیر گذار بر فرهنگ و هنر گیلان، عوامل طبیعی و جغرافیایی است. گیلان به جهت برخورداری از طبیعیت متنوعی در زمینه های مخلف فرهنگی  و انسانی بیش از سایر مناطق ایران از این ویژگی تاثیر پذیرفته است. با آن که هنر تعزیه ریشه در فرهنگ تشیع دارد، اما به نظر می رسد این آیین به شیوه های دیگر در بستر فرهنگی گیلانِ پیش از اسلام رواج داشت و بعدها با گسترش فرهنگ تشیع، تعزیه به عنوان هنری مذهبی – ملی به عنوان یکی از ابزارهای تداوم فرهنگ تشیع  در این سرزمین بوده است. علاوه بر عامل اقلیم، تعزیه گیلان از نظر ساختار شناسی بسیاری از مفاهیم و درون مایه های خود را از فرهنگ عامه و سنت های موجود در این سرزمین به عاریت گرفته است. به طوری که می توان نمایش تعزیه را به نوعی تطور فرهنگی گیلان به شمار آورد. در مقاله حاضر نویسنده بر آن است تا ضمن پژوهش در زمینه تعزیه گیلان، عوامل موثر بر میزان تاثیر گذاری نمایش تعزیه در گیلان را مورد پژوهش قرار دهد. روش پژوهش در تحقیق حاضر علاوه بر روش ژرفا نگر از روش کتابخانه ای نیز در پژوهش استفاده می شود.

واکنش دولت ایران با ﻣﺴﺌﻟﻪ ورود مهاجرین قفقاز در دوره پهلوی اول

مهدی اسدی

استادیار دانشگاه شهیدباهنر کرمان

آمدن تعداد زیادی از اتباع قفقاز )ایرانی و روس)  که در منابع آن دوره با اصطلاح مهاجرین قفقاز یاد شده است، به داخل مرزهای ایران از ابتدای حملات بلشویکها به منطقه قفقاز آغاز و تا سالهای پایانی دوره پهلوی اول ادامه داشت. رویه دولت ایران نسبت به این مهاجرین تا نیمه نخست پهلوی اول دوستانه بود و آنان می‌توانستند در محل دلخواه خود ساکن شوند. از اواخر سال 1031 بنا به دلایلی رویه دولت ایران با مهاجرین تغییر یافت. دولت شوروی نیز مدتی بعد با بهانه های واهی بسیاری از اتباع ایرانی مقیم قفقاز را که از دوران روسهای تزار ساکن این منطقه شده بودند، اخراج و به سمت مرزهای ایران فرستاد، واکنش دولت ایران نسبت به این مهاجرین از این زمان همانند روال سابق نبود.

پرسش اصلی پژوهش حاضر که با روش توصیفی و تحلیلی و با استفاده از اسناد و منابع کتابخانه ای صورت گرفته پاسخ دادن به علل تغییر موضع دولت ایران و نحوه برخورد با مسئله مهاجرین است. یافته های پژوهش نشان می‌دهد انتشارات خاطرات آقابگف و اقدامات دولت شوروی علیه امنیت ملی ایران بخصوص استفاده از جاسوسان مختلف در تغییر نگرش دولت ایران نقش مهمی داشت.

 

بررسی علل و عوامل موثردرتوسعه یا عدم توسعه روابط

جمهوری اسلامی ایران و جمهوری ارمنستان

محمدحسین اسماعیلی سنگری

استادیار و عضوهیات علمی دانشگاه گیلان- گروه علوم سیاسی

قفقاز و حوزه جنوبی آن از دیرباز یکی از بحران‌خیزترین مناطق جهان به شمار می‌رفته است. درعین‌حال مهم‌ترین، حساس‌ترین و پیچیده‌ترین مناطق دنیاست. بافت قومی ـ جمعیتی این منطقه بسیار درهم‌تنیده است.

نوع روابط ایران و ارمنستان در منطقه قفقاز با اعتقادات مذهبی مختلف به‌عنوان الگو در سطح ارتباطات بین‌المللی تلقی می‌شوند. سطح روابط دو کشور درواقع اثبات نموده است که علی‌رغم اعتقادات مذهبی مسیحی – اسلامی چگونه می‌توان در بالاترین سطح روابط بین‌المللی هم‌زیستی منطقه‌ای داشت. همچنین با درک عوامل پایدار توسعه، مستمراً سطح روابط را ارتقاء داد. در این شرایط و با درک این واقعیت، مقاله حاضر درصدد است تا عوامل توسعه یا عدم توسعه در روابط فیما بین ایران – ارمنستان را با روش تحلیلی – توصیفی و با استناد به منابع کتابخانه‌ای و اسنادی و اینترنتی موردبررسی قرار دهد. یافته مقاله عبارت است از اینکه بین سطح روابط اقتصادی و فرهنگی و سیاسی ایران- ارمنستان رابطه همبستگی و همگرایی وجود دارد.

نکاتی چند دربارۀ جاینام‌های شهرستان ورزقان استان آذربایجان شرقی

سروش اکبرزاده

   دانشگاه روسی-ارمنی (اسلاونی)، ایروان، ارمنستان

 

عناصر کهن زبانی یک منطقه را همواره می‌توان در اسامی عوارض جغرافیایی آن سرزمین سراغ کرد. خطۀ آذربایجان نیز که در برهه‌ای از تاریخ دچار تغییر و تحول زبانی شده است از این قاعده مستثنی نیست. بسیاری از عوارض جغرافیایی استان آذربایجان یادآور زبان کهن مردم این منطقه، پیش از تغییر زبان محلی و جایگزین شدن زبان ترکی است. حتی جاینام‌هایی نیز که ظاهراً ترکی به نظر می‌رسند به هیچ وجه اصل و نسب ترکی نداشته و تنها حاصل برگردان نام باستانی این عوارض جغرافیایی به زبان ترکی‌اند.

نگارنده در این مقاله کوشیده است با رجوع به منابع تاریخی و متون جغرافیایی فارسی و عربی، نام کهن برخی عوارض جغرافیایی شهرستان ورزقان را روشن سازد و ریشه‌شناسی قانع‌کننده‌ای برای آنها ارائه دهد.  

بررسی نام آواها در تعدادی از گویش های غرب گیلان

عفت امانی، فاطمه محمودنژاد

گویش گیلکی از گویشهای حاشیۀ دریای خزر و از شاخۀ زبان ها و گویشهای ایرانی نو غربی است که خود به سه دستۀ عمدۀ گیلکی بیه پیش، گیلکی بیه پس و گیلاکی گالشی تقسیم می شود. تحقیق حاضر به بررسی نام آواها در تعدادی از گویشهای گونۀ گیلکی بیه پیش می پردازد. به این منظور 7 گویش گیلکی سیاهکل، چابکسر، لاهیجان، لنگرود، آستانۀ شرفیه، املش و رود سر از این گونه به عنوان گویش های هدف انتخاب شدند. پژوهشگران در فاصلۀ زمانی زمستان 9 تا پاییز 96، با استفاده از روش تحقیق میدانی و مصاحبۀ حضوری با بیش از 200 گویشور، پیکرۀ  زبانی حاوی بیش از 3 هزار واژه (مقولۀ اسم) مشترک در میان این 7 گویش را تشکیا دادند. آنها سپس با بررسی توصیفی  داده های موجود، اسم های که از مقولۀ نامآوا بودند را در این پیکره مشخص ک